прошепелявил:
— Люди отравлены тушенкой, сигаретами и килькой в томатном соусе. Люди не будут воевать за свободу. За деньги, за власть, за табак — да. А вот за свободу, прости, я понимаю, тебе тяжело это осознавать, мон шер, за свободу люди воевать не умеют.
— Но ведь я тоже ем тушенку, консервы и страдаю никотиновой зависимостью! Я тоже отравлен! Но ведь я буду воевать за свободу! — Старлей представил, как он изо всех сил бьет кулаком в левый, обозначенный жирной точкой, глаз смайлика.
— Ты — другое дело. — Смайлик легко нырнул под удар, отклонился влево. — У тебя, мон шер, наследственность правильная. К тому же… — Развивать эту мысль смайлик не стал — прикусил нижнюю губу, чтоб не ляпнуть что-то важное, вовсе не предназначенное для ментальных ушей Старлея. Васька об этом никогда не узнает, ибо молчание смайликов на вес иридия.
На фиг «к тому же»: у воина Земли с наследственностью полный порядок. Гены пальцем не размажешь. Папа и мама — молодцы каких поискать. Коноплей и спиртом не злоупотребляли, книжками по квантовой механике не баловались, настольным теннисом не увлекались. Батя разве что по праздникам сто граммов позволял себе под яичницу с салом, да по пятницам литрик пивка. Еще фантастику тайком почитывал, был у него такой грешок, — когда думал, что его никто не видит. Хранил он пакостные книженции в сейфе — между кошельком из крокодиловой кожи и надувной женщиной по имени Анжела.
— Ладно, — сказал Старлей, — уговорила. Люди не годятся для дел благородных, людей испортили гнусные тушканчеги, приучили к вшивой тушенке и отвратительным, но качественным сигаретам. Пусть. Реальность сурова, я найду в себе силы смириться, неприятность эту я переживу. Но! Почему ты, уважаемая Медузочка, решила, что политзаключенные инопланетяне захотят пойти к нам в добровольцы?
Смайлик лопнул подобно мыльному пузырю. Взвесь желтых капель повисла в пустоте, образовав нечто напоминающее грибок ядерного взрыва. Пара-тройка капель попала на ментальное лицо Старлея. Они были горячими, но в меру, не обжигающими, стирать их носовым платком надобности не было. Тем более что носового платка у Старлея с подростковых лет в карманах не водилось. Как в армию попал, так сразу о телячьих нежностях и забыл. Даже шнурки завязывать разучился, ибо на кирзачах шнурков нет.
— Твое замечание, мон шер, не лишено логики. Инопланетяне не пойдут в нашу армию добровольцами. — Ядерный взрыв шевелился, раздувая и съеживая «шляпку» в такт словам.
— Ага! — радостно вскрикнул Старлей, ибо последняя реплика Медузы-«гриба» явственно доказывала, что он, Старлей, таки умный парнишка. Почти гений. Нобелевскую премию ему, будьте добры, и личную секретаршу.
— Да, мон шер, да. И еще раз да. Ты прав. Ты умен не по годам. Но то, что нельзя заиметь бесплатно, можно купить.
— То есть?
— У нас не будет армии добровольцев, у нас будет армия профессиональных бунтовщиков. За нас будут воевать инопланетяне-наемники. Кое с кем я успела очень близко познакомиться во время отсидки. Я знаю, кто на что способен… — промурлыкал ядерный взрыв, явно подразумевая нечто свое, очень личное, имеющее в лучшем случае второстепенное отношение к предстоящей битве.
— Хм, наемники… профессионалы, которые уже воевали с тушканчегами… Неплохо. Мне нравится эта мысль. Однако я не совсем понимаю, чем мы сможем расплатиться за их услуги. Я, откровенно говоря, не уверен, что твоей… э-э… натуры хватит на все нужды армии.
— Мон шер, ты все-таки негодный мальчишка. Фи! Ты мне противен, я не желаю с тобой общаться. К тому же близится мой оргазм. Собственному оргазму я должна уделить хоть чуточку внимания, верно? Если уж свои оргазмы не замечать, то можно совсем зачерстветь. Нет уж, нет уж. Все вопросы по оплате труда пришельцев адресуй ротмистру Чаче, он обещал спонсировать нашу миссию. Да, кстати, теперь он в доле. Ему принадлежит треть Земли. В основном нефтеразработки, алмазные копи и прочий мусор, совершенно ничего не стоящий на общегалактическом рынке.
Кадык Старлея — не ментальный, но очень даже реальный — дернулся, застряв в голосовых связках, и затрепыхался, будто обреченный на удушение гортанью скорпион:
— Копи?
— Копи.
— Нефтеразработки?
— Да, мон шер, если надо, я повторю дважды. Не думала, что есть необходимость, но… — фыркнул ядерный гриб и распался, измельчившись в пыль, и растворился в виртуальной бесконечности. Контакт прервался.
Старлей тихонечко кашлянул в кулак и внимательно посмотрел на спину Чачи. Ротмистр так же активно продолжал сопеть в кустах. Эх, подрумянить бы ротмистру сердечко! Да так, чтоб вспышку не заметили вертухаи, поигрывающие на губных гармошках и поплевывающие с вышек на искривленное пространство. При каждом плевке пространство чуточку искрило.
Конкурентов надобно устранять, пока они еще числятся в союзниках.
Мечты, мечты…
Старлей оглянулся по сторонам, сконцентрировался и…
…и вспомнил, что с наемниками надобно расплачиваться.
Вопрос: чем?
Ответ: чем-то таким, что инопланетянам нужно, от чего потенциальные воины не смогут отказаться ни в коем случае.
У Старлея собственности нет, разве что униформа, да и та принадлежит ВКС. У Медузы даже исподнее отсутствует. У старого извращенца Джентльмена и подавно ничего стоящего в карманах не отыскать. Ёшкина жука в расчет брать нельзя, он личность слишком негуманоидная. Зато, если верить Горгонер, нужными материальными благами обладает ротмистр, блиннорылая толстожопая скотинка, раскрывшая роток на лучшие куски планеты. Хрена Старлею с галактических рынков, если Земля еще Солнечную систему толком не освоила?..
Итак, валить Чачу себе дороже. Пока что. Треть, пусть и шикарная, это все-таки треть. Лучше поделиться частью, чем лишиться всего. Нужно выяснить, каким образом гнусный уродец собирается расплачиваться, а уж потом измыслить коварный способ экспроприировать, конфисковать и изъять материальные блага, ценности и разменную монету.
Старлей ужом пополз к соседним кустам. Он был изящен и не производил шума. Однако это не помешало ротмистру заметить воина ВКС, совершить обманный маневр с заходом в тыл, атакой и пленением.
Василий лежал и вспоминал, как это — оставаться предельно долго живым. Умирать, хоть и временно, не хотелось. Но как, скажите, дышать, если Чача перехватил сильными волосатыми пальцами горло Старлея и вдавил его лицо в скудную горную почву?
— Что?! — гнилостно шептал Чача. — Хотел меня убить? Уничтожить меня, да? Избавиться? Труп в кусты, концы в воду?!
Возразить ротмистру было нечего. Потому Васька расслабился и принялся ждать, когда же Чача задушит его окончательно. Но Чача, гад, не спешил, растягивал удовольствие. И все бы ничего, но из ушей нового партнера воняло, как из мусорного бака в июльскую жару. Изо рта тоже не розами пахло.
В глазах у Старлея потемнело. Наконец-то! — обрадовался он. А потом внезапно опять стало светло. И такая легкость появилась в теле, такая свобода, что сразу стало ясно, что это вовсе не смерть и не райские кущи, но ёшкин жук пришел на помощь. Оторвал лапы ротмистра от горла Старлея и растянул два тела на безопасное расстояние. И все это бесшумно, изящно, тушканчеги возни и не заметили. При габаритах жука подобные реверансы просто поразительны!
— Ничуть, — возразил ёшкин жук. — Ведь я умею искривлять пространство. У меня есть четыре встроенных гироскопа, с помощью которых я путешествую в параллельных мирах. Так что для врага я невидим, если захочу. Да и всяким белковым меня не узреть. Я представитель лучшей расы во вселенной. Думаешь, кто искривил пространство над концлагерем? То-то же. За эту крохотную услугу мне и Медузочке разрешили поселиться в отдельном блоке в бараке для молодоженов.
