Так вот, давным-давно Джентльмен сидел на берегу первобытного океана и удил рыбу стереоскопической удочкой. Метод Джентльмена был прост и, как и все простое, гениален: на крючке его болтался вялый червяк. Червяка пожирала умеренных размеров рыбешка, какой-нибудь кистеперый окунь. Тут бы обычный рыбак окуня из океана выдернул и отправился варить уху, однако не таков был Джентльмен. На окуня попадалось что-нибудь покрупнее, скажем латимерия, а на латимерию уже тянулись и вовсе пугающие твари. В этот раз Джентльмен надеялся отловить плезиозавра. Их, плезиозавров, осталось не так уж и много, поэтому плезиозавриная уха считалась у Джентльмена и его юного воспитанника особенным лакомством. Водный ящер уже поводил туда-сюда лысой башкой, примериваясь к тучному заду латимерии, когда за спиной Джентльмена что-то грохнуло. Плезиозавр испуганно плеснул хвостом и отправился вымирать другим, менее болезненным способом. Джентльмен обернулся. На галечной россыпи стоял Кир. В те давние годы юному криптонянину на вид можно было дать от силы лет семь: тощий вихрастый мальчишка с облупленным носом и вечно разбитыми коленками. Сейчас он отдувался, а у ног его лежала тяжелая свинцовая коробка. Джентльмен, оплакивающий плезиозавра, нахмурился:
— Шел бы ты играть со сверстниками.
— Это с кем? — вызывающе поинтересовался Кир. — С секвойями, что ли? Так они не особенно игривы. То есть я могу, конечно, поджечь рощу, если ты это имел в виду…
Джентльмен вздохнул и покорился судьбе.
— Ну, что у тебя там?
— Я не могу собрать головоломку, — пожаловался Кир. Он откинул крышки коробки и вытащил пазл. Высыпал содержимое на камень. — Смотри, мне надо собрать слово «вечность», так? Восемь букв. А здесь всего четыре вида кусочков, они все время повторяются. — Кир вытолкнул вперед четыре льдинки разной формы. — Как я могу сложить слово из восьми букв, если у меня их всего четыре?
Джентльмен завел горе очи с видом бесконечного терпения, обычно наблюдаемого на лице раннехристианских мучеников. Налюбовавшись всласть сереньким небоскатом, он опустил глаза и устремил на Кира укоризненный взор:
— Что я тебе говорил о дигитальном и аналоговом способах записи информации?
Кир ковырнул носком ботинка мокрую гальку.
— Дигитальный… э-э… это цифрами. Аналоговый…
— Ладно. Забудь. Вернемся к примитивному уровню, ибо твое образование явно не ушло дальше третьего класса школы для умственно отсталых питекантропов.
— Кто такие питекантропы?
— Отдаленные предки человека.
— Кто такой человек?
— Существо без перьев и без когтей, ходящее на двух ногах.
— Не встречал такого урода.
— Ничего, еще встретишь. Так вот, о чем бишь я… Ах да. Цифровой и аналоговый. Применительно к нашей задаче допустим, что слово вечность можно изобразить четырьмя символами, графически отражающими понятие вечность. Я добавил бы, что в этом и состоит основа иероглифического письма, если бы ты удосужился выучить, что такое иероглифы. Но ближе к делу. Например, из этих двух полукружков можно при известном умении сложить восьмерку, но как бы не завершенную — скорее тройку, чем восьмерку. Открытая бесконечность, устремляющаяся куда? Следующий кусок напоминает стрелку, повернем ее острием вперед — в будущее. И заворачивающаяся сама на себя — ставим этот U-образный знак.
Кир критически осмотрел результат.
— Это не похоже на вечность. Скорее на C, поставленное на G, перевернутое A и U.
Джентльмен снова вздохнул:
— Образное мышление нам, похоже, незнакомо. Хорошо. Вот тебе домашнее задание: придумай, как из четырех символов создать двадцатибуквенный алфавит. И не забудь о знаках препинания. Хотя бы точке.
Мальчик присел на корточки и зарылся пальцами в свою рыжую шевелюру. Джентльмен вернулся к рыбалке. На воде у черных скал показалась легкая рябь, и сердце бывшего генерала дрогнуло от радости: судя по форме ряби, к берегу приближался диплодок.
— Будет, будет нам обед, — почти неслышно, но торжествующе пропел Джентльмен, подергивая леску.
— Есть! — заорало сзади.
Диплодока, понятно, и след простыл. В ярости Джентльмен выдернул из воды снулую латимерию, смотал удочку и уставился на Кира.
— Ну?
— Все зависит от числа возможных комбинаций, — увлеченно затараторил Кир. — Если взять только две буквы, то их можно скомбинировать четырьмя способами, так? Если взять три, максимальное число комбинаций — двадцать семь. Но если я хочу использовать все буквы? Тогда вероятность попадания каждой буквы на первое место — одна четвертая. На второе — то же самое. То есть две из четырех все еще мало, шестнадцать, а три — это уже шестьдесят четыре возможных комбинации. Слишком много. Но буквы ведь скользкие, потому что ледяные. Вдруг последняя из них расшатается и упадет? Тогда смысл всего слова поменяется. Надо, чтобы код был… как бы это назвать…
— Вырожденный, — подсказал Джентльмен.
— Да хоть врожденный. В общем, неважно, какая буква стоит на последнем месте. Получается двадцать комбинаций для букв и еще одна для точки. И последняя — про запас.
Джентльмен усмехнулся:
— Почти.
— Что почти?
— Ты почти открыл то, что придумано было кое-кем поумнее три миллиарда лет назад. А может, и больше. Кто же их, миллиарды, считал? Ладно, чтоб ты дальше не мучался, я помогу тебе написать слово «вечность» на том языке, на котором двуногие прямоходящие будут такие вещи записывать.
Он расчистил небольшую площадку и разложил по ней кусочки льда примерно следующим образом:
GAA
ACU
GAA
CGU
AAU
AUU
ACU
UAU
GAG
ACC
GAG
CGC
AAC
AUC
ACC
