раз.
Двадцать восьмого декабря вечером Виктор приехал в очередной раз домой. Казалось, что предновогоднее настроение никто и ничто не может испортить. О том, что кто-то носит под сердцем его ребенка, он и не думал и вспоминал лишь в редких случаях, и то мимолетно.
Прекрасно выспавшись, он откинул одеяло, поднялся, открыл форточку и вернулся в постель. Ему нравилось валяться в кровати и дышать зимним воздухом, который возбуждающей прохладой заполнял комнату.
— Сын, — заглянул к нему в комнату отец, — ты бы почистил снег у забора, а то мне пора на работу.
— Ладно, — нехотя согласился Виктор.
— Двор я очистил, осталось только от забора откинуть.
— Да понял я, понял, — пробурчал парень. — Мать уже ушла?
— Да, но она в одиннадцать будет дома, заодно и тебя накормит.
Студент потянулся всем телом и резко вскочил на ноги. Он решил нагулять себе аппетит до прихода Варвары Степановны.
Морозец приятно пощипывал нос, и парень, растирая его время от времени, усердно работал огромной деревянной лопатой. Частично снег зависал в воздухе и падал на него, запорошив голову и плечи, оседал на лице и таял; капельки охлаждали разгоряченное лицо.
Он и не заметил, что уже не менее десяти минут за ним наблюдает Леночка Миронова с премилой улыбкой на лице. Виктор подцепил на лопату очередную порцию снега и, широко размахнувшись, бросил. Но рука в обледеневшей варежке неловко скользнула по черенку, и снег полетел не в ту сторону, в которую он метил.
— Ой! — вскрикнула девушка, которую парень обсыпал снегом с ног до головы.
Он от неожиданности даже вздрогнул и только теперь увидел Лену.
— Ты? — все, что смог он произнести.
— Я! — И девушка залилась заразительным смехом.
Смех действительно заразил бы кого угодно, но только не Виктора.
— Ты зачем сюда пришла? — поинтересовался он не совсем дружелюбно, если не сказать — враждебно.
Смех перешел в очаровательную улыбку, но и она померкла.
— Я пришла узнать: будешь ли ты дома на Новый год?
— Как видишь — буду, — буркнул Виктор, явно не настроенный на разговор.
Глаза девушки приоткрылись чуть шире обычного, а на лбу собрались недовольные морщинки.
— Ты не рад нашей встрече?
— Рад — не рад, сам не знаю.
Морщины на лбу девушки грозно изогнулись, при этом глаза заметно прищурились, такое выражение уже выдавало совершенно другое настроение.
— Что ты этим хочешь сказать?
Скорчив кислую физиономию, парень поежился.
— Ничего.
Теперь морщины у Леночки сдвинулись в кучку, а зрачки с трудом просматривались сквозь узкие щелки, через коротенькие ресницы. Располневшая фигура, некрасивое лицо, да еще чрезмерный гонор вызывали у Колесникова отвращение.
— Только не закатывай истерик, — предупредил он ее на всякий случай.
Черты лица у Лены резко разгладились, и она произнесла на удивление спокойно:
— Тебе известно, что у нас будет ребенок?
— Естественно, — отозвался он как-то буднично.
— Значит, ты нас отвергаешь? — сообразила собеседница.
— Разложу все по полочкам: о том, что ты беременна от меня, знаем только мы с тобой, а…
— Моя мама в курсе, — оборвала его девушка.
— Я могу сказать, что это твои личные домыслы, — закончил Виктор.
Беременная женщина просто растерялась от такого наглого заявления со стороны будущего отца.
— Как это?
— А так это, — передразнил ее Колесников. — Я предупреждал тебя, что до окончания института жениться не намерен, но ты не послушала.
— Тут не моя вина, — резонно заметила она. — Нечего тогда было со мной любовь крутить.
— Не маленькая и должна была подумать о последствиях, — свалил он с больной головы на здоровую.
— Красиво излагаешь. А кто обещал мне, что все будет хорошо, когда на сеновале приспичило? — напомнила Лена.
— В такие минуты мужчина теряет над собой контроль.
— Понятно — не признаешь родню.
— Наконец-то дошло.
— Но я еще поставлю перед фактом твоих родителей, и неизвестно, как они отнесутся к твоей невинной шалости.
— Разве ты еще не свершила столь значительное действие?
Она изумленно взглянула на него.
— Нет.
— Странно. Впрочем, это не так уж и важно, откуда они узнали столь приятную новость. Возможно, твоя мамочка позаботилась об этом гораздо раньше доченьки, — иронизировал студент. — Только мои родители мне пока доверяют больше.
— Ну и свинья же ты! Что я плохого тебе сделала?
— Ничего, к счастью, — вынужден был признать Виктор. — Даю бесплатный совет: не пытайся меня заарканить, все равно не получится.
— Витенька, — на глазах Мироновой выступили крупные слезы, — не бросай меня. Жить без тебя не могу. И рожать-то собралась, чтобы сделать тебе приятное.
— Знакомая песня. — Он позволил себе улыбнуться. — Не приятное ты мне намеревалась сделать, а заарканить, как какого-нибудь барана безмозглого.
— Миленький, прошу, не бросай. Мы не станем тебе в тягость, — продолжала унижаться разочарованная Лена. — Когда — никогда, а семью заводить придется.
— Верно, только не с такой красавицей, как ты, — злорадствовал он, почувствовав себя полновластным хозяином положения. И немалую роль в этом сыграла сама девушка, унижаясь перед ним.
— Ты же говорил, что нравлюсь тебе.
— Нравилась, — поправил ее Виктор. — Я бы с удовольствием женился на всех, кто мне нравился или нравится, но, к сожалению, у нас в стране разводить гаремы запрещено законом. Даже уголовная статья за многоженство предусмотрена, — разговорился он. — Да и не султан я, не бай, накладно содержать такую ораву.
Его издевательские реплики, словно удары молотком, отдавались в голове Леночки. Слезы у нее высохли, и она с ненавистью смотрела на разглагольствующего парня.
— Замолчи, — попросила она чуть ли не шепотом, но было в ее голосе что-то такое, что подействовало на собеседника. Несмотря на то, что он почти не расслышал ее, рот у него замкнулся сам по себе.
— У нас гости? — долетел до обоих жизнерадостный голос Варвары Степановны. — Приглашай, сынок, одноклассницу в дом.
— Проходи, — произнес он, растерявшись.
— Мне пора, Варвара Степановна, — ответила Миронова не Виктору, а его матери. — Шла вот мимо и
