статуи нет шарниров, она цельная и не могла бы двигаться. Тайна не разгадана. Пустой взгляд в небо. Мертвая оболочка, оставшаяся после ухода души. Старый потешный робот. Кукла Суок… Она все никак не дождется наследника Тутти. Она стоит и ждет его на заднем дворе храма синто в горах Японии, под желтыми листьями гингко. Долго ей ждать… Я собираю букет маленьких треугольных листьев и засыпаю ими раскрытые вверх, застывшие ладони Ультрамана. С пустых глазных яблок облупилась краска. Провода отсоединены от жизни. Листья гингко золотятся. Жди долго, Суок, может быть, Тутти все же придет. Как жалко, что я — не он.
— Сэнсэй, а вообще-то, зачем мы сегодня целый день таскались эту пакость смотреть? — спрашиваю я своего учителя. — Для чего, собственно?
— Для того, чтобы определить возраст. По этой пакости, как ты говоришь, нету специалистов, но, поскольку она все же ближе всего к архитектуре, это… Детали, понимаешь… Во все времена, как храмы строили, так же и о-микоси делали. А потом много раз еще переделывали и чинили. Подлинный возраст из-за этого определить очень непросто.
— И что теперь?
Ничего, определю я им возраст. И не смотри на меня так. Не сложно это вовсе на самом деле. Я мог бы тебя тоже научить, но господи боже, на кой оно тебе, это умение…
И действительно, на кой?
— Эй, не молчи, говори что-нибудь, — смеется на обратном пути Сакураи. — А то Косида сейчас заснет за рулем и мы куда-нибудь врежемся!
И мне приходится работать в разговорном жанре, и болтать о чем попало, и признаваться, что хайку малоизвестного поэта Кикаку, мне нравятся больше, чем стихи его учителя Басё, потому что Кикаку написал хайку про «филина в мутных очках»[74], а это круто. И Сакураи ржет и говорит, что иностранцы-любители Кикаку, иностранцами считаться вообще не могут. А могут считаться только самыми что ни на есть японскими японцами, потому что большинство обычных японцев про Кикаку никогда и слыхом не слыхивало. И Косида, тоже раньше ничего и никогда не слышавший про Кикаку, стыдливо ежится, втягивает голову в плечи и крепче цепляется в руль. И обратная дорога действительно кажется короткой: все же, что ни говори, а от болтовни расстояния сильно укорачиваются.
Вот и Нара! Сакураи выходит у своего дома. Мы едем дальше, в Осака.
— Косида, ты устал?
— Отчего?
— Ну, целый день вы с сэнсэем впахивали, в отличие от меня, бездельницы, потом ты еще машину гнал пятьсот километров, я бы сдурела, терпеть не могу водить машину!
— Мне не тяжело, я люблю водить, и работа не пыльная была сегодня. Отчего я устал и вправду — так это от разговоров с сэнсэем!
— Почему?
— Я не люблю говорить вообще.
— Это я заметила.
— И главное, я его боюсь. Уже полгода, как с ним работаю, а все привыкнуть не могу.
— Почему ты его боишься?
— Сэнсэй — не простой человек… Понимаешь, он находится на очень высокой ступени общества. Он очень-очень большой человек. Мы, японцы, всегда про это помним, и от этого нам с такими людьми общаться тяжело и страшно. Ты вот совсем его не боишься, и меня это всегда ужасно удивляет.
— Так я ж с НИМ общаюсь, а не с его положением в обществе! Ты тоже, это… С человеком общайся. Люди, они все люди. Бывают люди, которые нравятся, а бывают люди неприятные или никакие. Если человек не нравится, с ним и разговаривать неохота. А если уж нравится — тогда какое мне дело до его должности!
— Я попробую, — вздыхает Косида. — Только я все равно его боюсь!
— А я вот по телефону боюсь звонить. Даже тебе — боюсь.
— Это еще почему?
— А кто его знает, у каждого свой бзик!
Мы хохочем. За окнами ночная дорога, округлый хребет холма Икома и за ним — море огоньков Осаки. Туман. Мы вернулись. Домой.
Дерево и вихри
Весть о фукусимских землетрясении и цунами свалилась неожиданно. Как, впрочем, и положено всяким гадким новостям. Никто из них, конечно же, заранее не предупреждает о своем визите вежливой телеграммой…
В первый момент я, как и многие, не оценила истинных масштабов бедствия. В конце концов, как сказал мне один японский приятель, «тут трясло, трясет и трясти будет…», так что все к этому давно привыкли. Частенько бывает так, что новости растрезвонят на весь мир о землетрясении в Японии, а мы тут и не знаем ничего: родители из дому звонят, волнуются, что там у вас? А у нас ничего, тишь-гладь. А трясло, оказывается, где-то в диких горах, да и то — без особых последствий…
Однако так основательно тут не трясло уже давно. Точнее, не трясло с такими разрушительными последствиями. Последний раз жертвы такого масштаба случились от землетрясения в Токио в начале XX века, если не ошибаюсь. В этот раз, впрочем, основные неприятности произошли от цунами, которое, как говорят специалисты, в три раза превысило расчетную для этих мест максимальную высоту.
Надо сказать, что крупного землетрясения в Токио ждали давно: там геологические проблемы: японские острова давят на разлом материковых плит, и раз в пару сотен лет одна плита из-под другой высвобождается. Так что можно сказать, что частые землетрясения для Японии — это в своем роде плата за существование. И вот пора этой очередной плановой встряски как раз подошла. Только у природы свой отсчет времени — завтра наступит час икс или через десять лет — поди разбери. Как бы то ни было, в Токио уже давно проводятся по этому поводу разные тренинги. Например, каждый токиец обязан знать, как ему, в случае остановки транспорта, дойти от работы до дому пешком А что, знаете, Токио какой огромный! Многие и понятия не имели раньше, как эти все хитросплетения железнодорожных линий увязать с реальной географией города. Вы представляете себе, если что, эти огромные толпы клерков, не знающих, куда идти из центра домой?
Но, как водится, ждали беды с одной стороны, а ударило с другой. Того хуже, специалисты считают, что эта тряска была еще не той, что последнее время ждут в Токио…
Я, правда, обитаю весьма и весьма далеко от места событий. Срочно перезвонив некоторым своим особо непоседливым друзьям, я довольно быстро убедилась, что никто из них, слава богу, не пострадал. Как выяснилось позже, не пострадали также ни родственники, ни знакомые моих друзей, что, конечно, огромное везение.
Второй моей мыслью были храмы. Мгновенно прокрутив в голове карту, я обнаружила, что в зоне поражения находится только один из крупных архитектурных памятников — средневековый дзенский храм Дзуйгандзи из городка Мацусима возле Сендая. Я тут же в подробностях вспомнила этот милый городок и бухту с раскиданной в ней тысячей мелких островов — то самое место, которое Мацуо Басьо назвал «одним из трех наилучших морских видов Японии». Увидела как наяву крытую мохнатым соломенным козырьком ограду прибрежного храма… Ветки персиков и ажурного дракона, вырезанных на фронтоне. Темные лесные пещеры со статуями будд и букетами полевых цветов в бамбуковых вазах. Маленькое дальнее святилище на островке у берега. Горбатый мостик над морскими волнами и засохшее дерево рядом…
Как странно помнить то, чего вдруг не стало… Впрочем, траур был преждевременным: как вскоре сообщил мне Сакураи — храм Дзуйгандзи практически не пострадал. От землетрясения у него местами обвалилась ограда, только и всего. Да уж, умели строить японские мастера, ничего не скажешь: храмы тут похожи в некотором смысле на… Помните, были такие детские игрушки: деревянные котики на пьедестале. Нажмешь кнопочку сбоку — котик отклоняется в сторону, отпустишь — становится назад. Так и японские
