А только пасти яростных тигриц! Пусть волосы он рвет, тоской терзаясь, Пусть сам себя проклятьями клеймит И, помощь от тебя обресть отчаясь, Пусть жизнь раба презренного влачит, Пусть с завистью на нищих он глядит, Пусть, наконец, злодею в наказанье Откажет даже нищий в подаянье. Пускай врагами станут все друзья, Пусть весело шуты над ним глумятся, Пусть видит, как в печалях бытия Медлительно часы и дни струятся И как они в безумствах жизни мчатся, Пусть за свое деянье от стыда Не знает он покоя никогда! Ты, Время, — злым и добрым откровенье! О, как должна злодея я проклясть? Пусть леденеет пред своею тенью, Пусть от своей руки мечтает пасть, Ей кровь презренную отдав во власть… О, кто на роль столь мерзкую польстится — Стать палачом мерзавца согласится? А то, что он из рода королей, Усугубляет замысел кровавый! Чем выше смертный, тем шумят сильней Вокруг него и ненависть и слава… Да, высших высший ждет позор по праву! Лишь тучей затмевается луна, А россыпь звезд всегда едва видна. Ворона грязью перемажет крылья — Никто и не заметит все равно, А лебедь, несмотря на все усилья, Отмыть не сможет с белизны пятно… Светло жить королям, рабам — темно! Комар летит — его и не найдете, Но всем очам открыт орел в полете! Прочь, праздные слова, рабы шутов! Бесплодные и немощные звуки! Лишь в школах место для бесцельных слов, Иль в дебрях схоластической науки, Или в суде, где ждет проситель в муке… А мне не нужно доводов в суде — Законы не помогут мне в беде! Напрасно Время я кляну и Случай, Тарквиния и сумрачную Ночь, Напрасно, свой позор оплакав жгучий, Я отогнать его мечтаю прочь… Нет, плесень слов не может тут помочь! Мне лишь одно спасенье остается — Пусть кровь моя нечистая прольется! Таков мой рок. Зачем дрожишь, рука? Ведь это честь — избавить от позора! Умру — со славой ты войдешь в века, Останусь жить — ты стыд познаешь скоро, — Ты не могла спасти меня от вора, Страшилась схватки с яростным врагом… Убей меня — и мы умрем вдвоем!' Она встает с растерзанной постели, Найти орудье смерти надо ей… Но это же не бойня, в самом деле, Не сыщешь тут кинжалов и ножей… В ее устах дыханье все слабей — Так тает в небе дым из жерла Этны. Так дым обстрела меркнет неприметно. 'Живу напрасно, — говорит она, — Но средства кончить жизнь не нахожу я… Смерть от меча его была страшна, Теперь для той же цели нож ищу я! Но мужу верность я храню былую И ныне… Нет, теперь уж я ве та — Тарквинием вся святость отнята! Исчезло то, чем жизнь была желанна… К чему теперь страшиться смерти мне? На смятой тоге — славы знак туманный… Сотру ли смертью память о пятне? Позор живет, а жизнь — в могильном сне! Раз нет сокровища, то пользы мало
