И гибелью достигну я победы!' Итак, ей смерть — единственный исход! Она, из глаз жемчужины роняя, Служанку хриплым голосом зовет, И та летит, минуты не теряя… Покорна долгу дева молодая! На щеки госпожи глядит она — Там словно тает снега пелена. Она ей утра доброго желает, А дальше скромно приказаний ждет… Ей видно — госпожу тоска терзает, Ей ясно — горе госпожу гнетет! Но все ж спросить покуда не дерзнет — Как, почему два солнца вдруг затмились, А щеки роз и свежести лишились. В закатный час как бы в слезах поля И все цветы увлажнены росою: Так всхлипывает дева, скорбь деля Столь щедро со своею госпожою. Ей жаль — два солнца гаснут, скрыты тьмою, И падают в соленый океан, И ей самой в глаза упал туман. Застыв, стоят прелестные созданья, Как у фонтана статуи наяд… Но непритворны госпожи рыданья, И лишь сочувствие — служанки взгляд. Ведь женщины чуть что — заголосят! Всегда с любым готовы плакать вместе, Глаза, как говорят, на мокром месте! Мужчины — мрамор, женщины — лишь воск! Как мрамор хочет, так он воск ваяет! Созданьям слабым впечатленья в мозг Мужская сила, ловкость ложь врезает… Виновны ль жены в том, что так страдают? На воске с мордой дьявольской печать — Возможно ль воск за это порицать? Ведь женщина — открытая равнина, Приметен тут и крохотный червяк… Походит на дремучий лес мужчина, Где залегло все зло в пещерный мрак. В хрустальных гранях виден и светляк! Порок мужчин под сталью глаз таится, А женщин выдают во всем их лица! Никто цветок увядший не корит, А все бранят разгул зимы морозной. На жертву ль должен пасть позор и стыд? Нет, на злодея. Не карайте грозно Ошибки женщин. Рано или поздно, Все зло исходит от владык мужчин, Винить подвластных женщин нет причин. Так и с Лукрецией происходило: Беда ее настигла в час ночной… Угроза смерти и стыда — вот сила, Которая сломила стойкость той, Кто славилась святейшей чистотой. Ей тайный страх сознанье застилает, Что стыд и после смерти ожидает. Лукреция спокойно говорит Служанке, соучастнице терзанья: 'Зачем же слезы и печальный вид? Здесь бесполезны эти излиянья… Ведь если плачешь ты из состраданья, Знай, будь в слезах спасение от зла, Тогда 6 сама себе я помогла. Скажи, когда… — и сразу замолчала, Потом со стоном: — отбыл гость ночной?' А та в ответ: 'Да раньше, чем я встала! Моя небрежность, видно, тут виной… Но смилуйтесь, молю вас, надо мной: Сегодня поднялась я до рассвета, Хватилась, глядь… Тарквиния уж нету! Но, госпожа, осмелюсь ли узнать, Что нынче вас терзает и тревожит?' 'Молчи! — в ответ Лукреция. — Сказать Все можно, только это не поможет, Не выразить тоски, что сердце гложет… Одно названье этой пытке — ад!
