Грозой, чей в мае так хорош порыв! И юность в нем уменье быть суровым Таила под пленительным покровом. 'Как ездил он! Казалось, гордый конь Ему повиновался с наслажденьем. 'Вот ход! Вот лёт! Вот сила! Вот огонь! Преграды все берет без затрудненья!' — Тут многие пускались в рассужденья: От ездока ль заимствовал он пыл, Иль от коня наездник лучше был? 'Но вскорости сходились все решенья: Не конь — ему, а он, наоборот, Нисколько не нуждаясь в украшенье, Всему, к чему коснется, придает Невольный блеск особенных красот; Он украшенья затмевал красою, А недостатки — скрашивал собою. 'Владел он красноречьем вдохновенно: Заговорит — уж ждет его успех. Он знал слова, чтоб превратить мгновенно Улыбку в слезы, слезы в звонкий смех; Смутить ли, убедить — умел он всех. В ловушку воли — думы, чувства, страсти Поймав, умел в своей держать он власти. 'Кумир равно и молодым и старым, Царил в сердцах у женщин, у мужчин; Все рабски покорялись дивным чарам. Он над сердцами властвовал один; Для всех он был мечтаний властелин: Ловили мысль, угадывали взгляды, Его желанькм подчиняться рады. 'Иные думали прогнать тоску, Портрет его храня в восторге жарком; Так иногда скитальцу-бедняку Фантазия роскошным даст подарком Им виденный богатый замок с парком: И счастлив им безумец тот полней, Чем сам богач с подагрою своей. 'Так, не коснувшись до его руки, Таили многие свои мечтанья, Считая, что душе его близки… Меня ж, тогда, свободное созданье, — Пленило свойств различных сочетанье: Я цвет души дала ему, сгубя, Оставив жалкий стебель для себя. 'Но не брала примера с дев несчастных: О нежности не умолял мой взгляд; Спасая честь, бежала чар опасных: Я понимала их волшебный яд, Я видела сердец пронзенных ряд, Служивших лишь минутною забавой, Фальшивой драгоценности оправой! 'Увы, кому к назначенной печали Чужой пример препятствовал идти? Где счастья ждешь, кого бы испугали Опасности, что встретишь на пути? Где воли крик, совету не спасти; Где страсть парит, совет нередко боле Лишь заостряет устремленье воли. 'Но будет неминуемо плохим Для нашей страсти удовлетвореньем, Коль нашу кровь насильно укротим, Склонившись пред разумным убежденьем: Боясь вреда — расстаться с наслажденьем. Запретный плод всегда милей для нас, Хоть разум плачет: 'Твой последний час!' 'Я знала о бесчисленных обманах, О том, что ложь в себе он воплотил, О нанесенных ложной клятвой ранах, О том, что ложь он лаской золотил, Свои цветы в чужих садах растил; Что в письмах и словах таил соблазны, Что сердца помыслы в нем были грязны. 'Я знала всё — и защищалась я, Пока иной он не повел осады: 'Не бойся же, любимая моя, — Он говорил: — Здесь я молю пощады…
