Любовь не испугать суровым взором; Кто отступает слишком рано — глуп. Смирись она тогда с его отпором, Не пить бы ей нектара с этих губ. Но кто дерзает, тот срывает розы И не боится получить занозы. И в сотый раз взмолился дурачок И просит позволенья удалиться; Удерживать насильно — что за прок? Она принуждена с ним согласиться: «Прощай! прощай! и помни, милый мой, Что жизнь мою уносишь ты с собой! Прекрасный мальчик! Ты в своей гордыне Ужель совсем бесчувствен и незряч? О, кинь соломинку моей кручине Назавтра мне свидание назначь!» — Нет, завтра он не может дать свиданья: Охота предстоит ему кабанья. «Кабанья?!» — Ужасом поражена, Заиндевевшей розы став бледнее, К нему на грудь бросается она, Всем телом виснет у него на шее, Дрожит — и навзничь упадает вдруг, Не выпуская юношу из рук. Позиция ему победу прочит: Она — под ним, а он — над ней. И что ж? Боец — в седле, но в бой скакать не хочет, Ничем его упрямства не проймешь. Как насладиться ей желанным раем? Элизий близок, но недосягаем. Так среди влаги с пересохшим ртом Тантал страдал от жажды и от глада, Иль пташки бедные — перед холстом, Обманутые видом винограда. Вотще она старается юнца Разжечь, целуя в губы без конца — Увы, не хочет он воспламениться! Все перепробовано вновь и вновь, Но проку нет, увы! — любви царица, Любя, не может пробудить любовь. «Ну, хватит, хватит! — молвит он устало. — Не тискай, ты меня всего измяла». «Зачем ты мне сказал про кабана? Я бы тебя давно уж отпустила; Но ты не знаешь, милый, как страшна Лесного борова слепая сила. Опомнись! Лезвия его клыков Острее, чем ножи у мясников. С ним, необузданным, шутить не стоит, Он может льва осилить, разъярен; Не зря он всюду рылом землю роет — Своим врагам могилы роет он. Встать на его пути поди попробуй! Из пасти — пена; взгляд сверкает злобой; Загривок вздыблен; мощные бока Исходят с хрипом ненавистью дикой, Щетинистая шкура столь крепка, Что не пробьешь ее и медной пикой. Он ломится сквозь чащу без тропы; И что ему колючки и шипы! Он не оценит совершенств телесных, В которых взгляду любящему — пир, Ни дивных губ, ни этих глаз прелестных, Что юным блеском озаряют мир: Он выкорчует красоту земную Безжалостно, как яблоньку лесную! Так сторонись же логовищ его! Прекрасному — что делать с безобразным? Послушайся совета моего: Не обольщайся гибельным соблазном. Ты помнишь, как я сделалась бледна, Узнав, что ты идешь на кабана? Как вспыхнули глаза, полны тревоги, Провидя зло и горе впереди, И как внезапно подкосились ноги?
