Изваяла, чтоб победить свой страх. Теперь она спокойна, твердо зная, Что не грозит ей гибель никакая. Отверзли зев, любви ее грозя. Заветные, волшебные пещеры. Убитого сразить уже нельзя… Что вымолвит безумная Венера? Что может для царицы быть страшней: Любить того, кто равнодушен к ней! Но страсть ей не дает сказать ни слова, Слов больше нет, все жгуче ярость мук… Его не удержать, уходит время, Он вырывается из цепких рук. Венера стонет: 'Дай мне насладиться!' Но он, вскочив, к коню стрелою мчится. И вдруг откуда-то из-за кустов — Кобыла молодая, в гордой неге Почуяв жеребца, под звон подков Храпит и ржет в неукротимом беге. И к ней рванувшись, дикий жеребец, Сорвав узду, умчался наконец. Он скачет, ржет и яростно играет, Подпругу тканую в куски крошит, Копытом, раня землю, ударяет, И будто гром из гулких недр звучит… Мундштук железный он грызет зубами: То, что гнетет, должны мы свергнуть сами! Он уши навострил, и волны льет По шее пышная, густая грива, Как горн, он грозным жаром обдает, Он воздух пьет ноздрями горделиво. А взор его, как пламень, затаил В себе неистовство, отвагу, пыл. То рысью мчится, поступь ускоряя, С изящной, скромной, гордой простотой, То встанет на дыбы, в прыжках играя, Как бы твердя: 'Вот я какой лихой! Пусть удаль молодецкая пленяет Лошадку, что за мною наблюдает'. Да что ему гнев всадника, укор И льстивое: 'Да ну же!' иль 'Куда ты?' Что удила, что ярость острых шпор, Седло, и сбруя, и чепрак богатый? Он видит только цель своих услад, И больше ничего не видит взгляд. Когда художник превзойти стремится Природу, в красках написав коня, Он как бы с ней пытается сразиться, Живое мертвым дерзко заменя… Но конь живой — чудесное созданье! В нем все прекрасно: сила, пыл, дерзанье. С широкой грудью, с тонкой головой, С копытом круглым, с жаркими глазами, С густым хвостом, с волнистою спиной, С крутым крестцом, с упругими ногами — Был конь прекрасен! Нет изъянов в нем… Но где же всадник, властный над конем? Он вздрогнет, если перышко взлетает, Порой отпрянет он, порой замрет, Куда он бросится — никто не знает, И, с ветром споря, мчится он вперед. И ветер свищет над хвостом и гривой, Как веер, шерсть взметая торопливо. Он тянется к лошадке, звонко ржет, И, все поняв, ответно ржет кобыла, И, хоть приятен ей такой подход, Она упрямится — не тут-то было! — И отвергает яростный порыв, Копытами наскоки отразив. И вот уж недовольный, безотрадный, Хлеща по бедрам яростно хвостом, Чтоб жаркий круп укрыть в тени прохладной, Он бьет копытом, мух кусая ртом. Увидя гнев, кобылка молодая Спешит к нему, всю ярость в нем смиряя.
