случай (лучше б его не было!) знаниями своими воспользоваться. Помявшись еще немного, она решается. В ответ на условную команду из стены выдвигается пульт управления под прямоугольником осветившегося синим экрана. Аля материализует офисное кресло. Усаживается. Напрягает память, восстанавливая в уме правильную последовательность действий. И у нее получается.
Визифон ведет её бесконечными коридорами жилблока. Аля автоматически отмечает: сегодня как-то на удивление пустынно. Никого нет. Встречающиеся иногда андроиды, не в счет. Их девочка давно уже воспринимает исключительно как продолжение 'технического ряда'. Но где же рагезты? Не понятно. У них, что, сборы, или учения какие-то? Неужто они все, одновременно, покинули территорию лагеря? Нет. Бред это. Такого не бывает. Они должны быть где-то здесь.... Только где и почему?.. В следующий миг её, мечущийся в предположениях и догадках, мозг выдает тот самый, вероятно, правильный ответ. Аля в шоке хватается ладонями за щеки. Замирает. Сердце исступленно колотится, перед глазами все плывет.... Боже! Сделай так, чтоб она ошиблась. Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит?!.. Только не это!!.. Понимая, что самое разумное и верное сейчас, - выключить визифон немедленно и, срочно наглотавшись транквилизаторов, рухнуть в кровать, Аля, тем не менее, упрямо протягивает руку к пульту. Задержав дыхание, набирает очередную комбинацию цифр и символов. Потом стискивает кулаки вместе на коленях. Обреченно смотрит, не шевелясь, не отрываясь.
Перед нею зал собраний на первом этаже. У входов - неподвижно застывшая стража. Аля словно проходит сквозь камень стены. Оказывается внутри.... Увиденное заставляет её вскочить на ноги, отшвырнув кресло в сторону. Вмахнув пульт в гладь визифона, она принуждает экран увеличиться так, чтобы изображение подавалось в натуральную величину. Стоит, не двигаясь, будто в трансе. Рот начинает наполняться густой липкой слюной. К горлу, с завидной регулярностью, подкатывает комок. Она сглатывает. Снова и снова. Прижимает к губам костяшки пальцев, борясь с нарастающей дурнотой. Но продолжает смотреть.
Дикая оргия в самом разгуле. То, что трансформеры вытворяют со своими жертвами, у нормального человека описать в подробностях не получится. Он утеряет разум гораздо раньше, чем сподобится на это. Аля чувствует, как по спине начинают бежать струйки холодного пота. Интересно, что все её эмоции почему-то притупляются. Картина перед глазами настолько ужасна, что мозг упорно отказывается называть её реальностью и воспринимает, скорее, как кадры фильма ужасов для порноизвращенцев. Хорошо, что она не включила звук. Упаси боже услышать это безумие садизма и смерти. Самое страшное, она и без озвучивания отлично разбирает по мимике и жестам: истязая своих пленниц, рагезты весело и непринужденно переговариваются, отпускают какие-то шутки. Будто это просто некое костюмированное представление, театральная постановка. А кровоточащие, истерзанные тела у их ног - детали декораций.
Око визифона целенаправленно устремляется вглубь зала. Оно стремится отыскать заданную цель. И, естественно, находит. Алю перестают держать ноги. Она оседает на пол, но глаз не отрывает.
Краасс полулежит на широком полукруглом диване в позе пресытившегося римского патриция. Если не считать небрежно наброшенной на бедра пурпурной шелковой накидки, он совершенно обнажен. Даже в этой дикой и ужасающей беспредельным цинизмом обстановке, его облик режет ей сердце совершенной красотой могучего и безжалостного хищника. Аля сейчас как никогда хорошо понимает выражение о 'страшной силе...'. Насколько он ужасает собою в эту минуту, настолько же и притягивает, не взирая ни на что!
Вот он неторопливо-вальяжным взмахом подзывает кого-то. Не в силах совладать с собою, Аля требует звук, быстро уточнив, чтобы приглушился общий фон. В уши врываются отдаленные, но все же достаточно слышимые, стоны, хрипы, истошные мольбы о пощаде. Она в истерике замахивается на визифон.
- Я сказала, только его и тех, кто рядом!!!
Шумы еще отдаляются, превращаются в неясный гул. К Краассу тем временем подводят девушку. Совсем молоденькую, не старше самой Али. Льняные длинные волосы, светлое свободное платьице-туника. Зэер, а это именно он, держит её за плечи. Её руки, замечает Аля, в тонких металлических оковах. Выражение лица - смесь ужаса и безумия. Пухлые губы трясутся, она быстро и мелко дышит.
- Привязывать? - Зэер ухмыляется, подмигивает Краассу.
Тот кивает, прислоняет голову к валику дивана. Оглядывает пленницу с ног до головы, лениво и плотоядно. Бросает помощнику:
- И раздеть.
Зэер, ухватив девушку за кисть, быстро поднимает ей руки, вытягивает над головой. Ловит пальцами спустившуюся с потолка, поблескивающую металлом, струну, оканчивающуюся кольцом. Застегивает карабин. Непроизвольно вскрикнув от внезапной боли, пленница почти повисает на привязи. Она стоит на носках, тело растянуто под собственным весом. Отпустив парочку шутливых скабрезностей, Зэер цепляет ногтями платье за вырез, рывком распарывает сверху донизу. Проделывает то же с тканью на плечах. Обрывки одежды планируют на пол. Он заходит ей за спину. Двумя руками берет волосы. Отводит назад. Не обращая ни малейшего внимания на плач и мольбы несчастной, срывает с нее лифчик. Потом - трусики. Удерживая извивающуюся и рыдающую жертву, с улыбкой посылает Краассу картинно-приглашающий жест.
- Ваш десерт, Император. - Слегка поклонившись, удаляется.
Краасс поднимается, медленно подходит. Аля видит его со спины и про себя беззвучно молится. Чтобы ракурс не менялся. Иначе она тоже спятит, наверное, как и эта бедная девчонка.
Ухватив девушку за подбородок, он задирает ей голову. С нажимом проводит пальцем по шее, груди. Она стонет. Вниз ползет тоненький кровавый ручеек. Рагезт окунает в него пальцы, не спеша, выводит по содрогающемуся телу красные узоры. Подтаскивает её к себе и... оборачивается! Глядя с экрана визифона прямо Але в глаза, насмешливо-саркастично произносит:
- Нехорошая девочка. Непослушная.... Я, разве, разрешал тебе подсматривать, негодяйка маленькая?!
Экран ярко вспыхивает. Гаснет. Аля буквально отпрыгивает назад. Горячая волна толчком поднимается из желудка к горлу, сводит судорогой гортань. Её начинает рвать. Она перегибается пополам, хватает в промежутках между приступами воздух и все не может остановиться....
Наконец, мучительные позывы слабнут, прекращаются, оставляя после себя резь в желудке и гадкий привкус желчи во рту. Аля кидается в ванную, засовывает голову под кран. Потом стягивает перепачканную одежду. Прыгает в бассейн, погружается с головой. Терпит под водой, сколько может. Выскакивает на поверхность, набирает воздух, опять ныряет. И так до тех пор, пока чуть не успокаивается и не возвращает себе способность более-менее здраво мыслить. Впрочем 'здраво', это я перебарщиваю. В голове у нее сплошная муть, а в душе - ужас и истерика. И, в самую первую очередь, даже и не из-за Краасса. А из-за того, каким сейчас предстал перед нею Зэер. Что и говорить, Аля привыкла его идеализировать. Всегда вежливо утонченный, всегда - сама корректность, обходительность, доброта. Как он сглаживал её нервные вспышки, как умел успокоить и во всем найти правильное и лояльное разрешение. И тут ей пришлось, поневоле, лицезреть его вторую ипостась. Будто в ту же физическую оболочку, вытащив из нее живую душу, внедрили кровожадного бесчувственного демона. Так, наверно, должна выглядеть сама Смерть, если б она имела материальный облик. А ведь Арника её предупреждала. Прямым текстом, без недомолвок и оговорок. Отчего же она не хотела слышать очевидного? Ну, так вот - теперь увидеть довелось....
Алю продолжает трусить. Она отчаянно зажмуривается, мотает головой. Подтягиваясь на руках, выбирается на бортик бассейна. Бредет одеваться.
Что же ей делать? Что делать?! И что сделает с ней после всего Краасс?!.. Ну зачем она решилась на эту дурость?.. Что хотела доказать себе? Что он ей верность хранит?!.. Дуреха! Никогда этого не будет! Это же ясно, как день. Он ей ничего и не обещал в этом плане. А подобные 'мероприятия' у трансформеров - норма жизни. Да и женщины их в таких развлечениях участвуют наравне с мужчинами. Но ей-то.... Как с этим жить?!..
Решение рождается неожиданно. Приходит, утверждается. И кажется в этот миг единственно верным: нужно бежать. Все равно - куда. Лишь бы он не нашел. А, там, она придумает что-нибудь. Она сможет!
Естественно, в Але говорит сейчас лишь дикий, безграничный страх, да еще - отвращение. Если она останется среди них, они и её постараются превратить в такое же мерзкое, отвратительное чудовище. Не помогут увещевания и угрозы, придумают что-нибудь еще. Нет! Никогда и ни за что!! Она не станет
