— Да. Я вырос в хорошей семье. Папа, мама… бабушка с дедушкой. Все порядочные, работящие. Я вот один получился такой поганец, влетел в такие неприятности.
Заря покосилась на меня и грустно сказала:
— Ты хороший. Ты сам не знаешь, какой ты хороший человек. А то, что попал в переплет… а кто выбирает нашу судьбу? Если бы мы…
Мы еще помолчали, глядя на бегущую ленту дороги, потом Заря сказала уже деловито:
— Давай-ка посмотри, что там у нас, городишки нет поблизости? Что-то и правда мне захотелось полежать на постели… ну и поспать, разумеется, — покосилась она на мою ухмыляющуюся физиономию.
— Нет, тут только какие-то деревни. Смотрим кемпинг наподобие этого, где мы были, да и приземляемся там. Достаточно уже отъехали, хватит. Отдыхать будем.
Нам пришлось пролететь еще километров сорок, пока вдали на трассе не показалось зарево от яркого освещения большой заправочной станции, рядом с которой стоял вполне приличный мотель, где нашлось место таким бродягам, как мы.
Машину загнали на стоянку, где стояли дальнобои, — она была под охраной, за шлагбаумом, да и угнать джип было не так просто. Впрочем, нам было на это наплевать: угонят — другой дадут. Не пешком же мы будем тащиться на задание?
В кафе нас покормили сонные официантки, выползшие откуда-то из недр здания — видимо, спали в подсобке. Мы не особо настаивали на разносолах и удовольствовались солянкой и бутербродами, ругая себя за то, что не запаслись продуктами в дорогу где-нибудь в приличном магазине, не хотелось возиться — мы и сорвались-то из города уже после обеда, в ночь.
Номер оказался так себе, но мы были довольны — горячей воды сколько угодно, простыни белые и чистые, а тела наши гладкие, горячие и умелые… в общем, через минут двадцать сладострастной возни мы крепко спали, как младенцы.
Так закончился первый день нашего путешествия на северо-восток.
К месту назначения мы добрались уже вечером, около семи часов.
Я поразился количеству нитей, которые целыми пучками вели в некую точку, к какому-то пункту, мне неизвестному, — небо было просто опутано этими тяжами. Я даже попросил Зарю сесть за руль — перед глазами постоянно находились эти путаные жгуты. Наверное, как-то можно отключать умение их видеть, но, увы, я не знал, как это сделать.
Мы заняли вагончик люкс — был тут и такой, — умылись и стали думать, как нам быть дальше. Посоветовавшись, решили — надо расспросить руководство турбазы, что тут посмотреть, чтобы определиться с тем, на какой объект нам идти.
Выйдя на крыльцо вагончика, я огляделся по сторонам и поморщился. Невероятно унылый, выжженный пейзаж напоминал заволжские Голодные степи — пожухлая трава, степи до горизонта, по которым ветер гнал перекати-поле, темными шарами прыгающие по песчаным кочкам. Как тут живут люди? Как четыре тысячи лет назад жили люди, которые построили Аркаим и потом куда-то ушли отсюда, забрав все вещи и уничтожив свой город? И ведь так произошло со всеми городами-крепостями, которые располагались в Стране городов, похожими на этот город, называемый нами Аркаим. Вполне вероятно, что четыре-пять тысяч лет назад, как датируют возраст Аракима, климат здесь был совсем другой — было больше лесов, трав в степи, осадков… Но сейчас — это был суровый и жесткий край. Представив, что тут делается зимой, в сорокаградусные морозы и при ураганном ветре, я поежился и решительно спустился с крылечка.
Мы прошлись по лагерю паломников в Аркаим — тут была куча народу со всей страны.
Древний памятник археологии стал объектом бизнеса — предприимчивые люди наладили тут целую индустрию туризма, на радость местным жителям, хоть какая-то движуха в жизни этой забытой богом дыры.
В магазинчике продавали неизменную фигурку «Человек, смотрящий в небо».
Пока мы ехали, Заря разочаровала меня, рассказав, что к Аркаиму эта фигурка, ставшая его эмблемой, не имеет никакого отношения, — она вообще была найдена в Казахстане, рядом с городом Кустанай, трактористом Елисеевым и долго подпирала двери его коровника.
Впрочем, и без этой фигурки тут было очень много странного. Судя по всему, нити тянулись не к самому брошенному древними поселению, а к пологой горе рядом с ним.
Вообще, место меня не впечатлило — жара, какие-то заполошные граждане, бегающие вокруг, некоторые из них имели странные глаза, глянув в которые Заря безошибочно диагностировала:
— Слушай, они под наркотой! Я читала, что тут полно всяких последователей Заратустры и каких-то самодеятельных шаманов и колдунов, раскрывающих сознание с помощью наркотиков. Не знаю, чего они там раскрывают, но рожи у них, как у нарков. Никаким особым народом тут и не пахнет — местные паразитируют на туристах, а туристы обдалбываются и лезут в городище. Слушай, если бы ты не сказал, что нити сходятся сюда, я бы решила, что это огромный такой пшик и вся эта суета вокруг Аркаима есть не что иное, как способ отъема денег у населения одним из законных методов.
— Нет, нити точно идут сюда — вон на ту гору. Пойдем спросим, что за гора?
— Я и так тебе скажу, и спрашивать не надо, это гора Шаманка. Там на вершине выложена какая-то спираль, по ней бродят желающие очиститься и бла-бла-бла… в общем, место паломничества зороастрийцев и проходимцев. Я бы так и решила, если бы ты не сказал, что именно туда тянутся нити. Ну так что будем делать? Туда пойдем? Посмотрим, куда они деваются, эти хрени?
— Давай переоденемся — хоть и жарко, но скоро станет смеркаться и похолодает, резко континентальный климат, тут ночью почти мороз.
— А может, утром? Нормально переночуем, а с утречка и потащимся на эту горку, а? Что-то меня не климатит переться туда на ночь глядя, когда в желудке одни бутерброды и то давно уже переваренные. Мы ели-то в последний раз когда? Еще в обед. Да потом по паре бутербродов съели… Может, завтра, а? Серег, да ну ее на хрен, эту Шаманку? Пойдем переночуем, а завтра с утра потащимся. Ты на машине хочешь туда ехать?
— Нет. Машину оставим, тут нельзя рассекать на машине по археологическим памятникам, как ни странно, — я усмехнулся, — надо пешком, просветляться и засветляться! Ладно, черт с ней, айда в вагончик. С утра попремся на эту горку…
Так мы и сделали, к удовольствию Зари. Ну и моему тоже — ночь мы провели в вагончике, вечером посидели в местной кафешке, съели вполне съедобное горячее, в магазинчике накупили воды для предстоящего похода и были совершенно готовы к тому, что увидим завтра. Так мы считали…
Вставать рано мы не стали — какого черта тащиться спозаранок, как эти солнцепоклонники?
В восемь утра мы, приняв душ, надели камуфляжки и хорошие ботинки — и то и другое было натовское, на голову шапки от солнца, взяли рюкзачки с водой и задержались только для того, чтобы позавтракать в кафешке с вполне приемлемыми ценами да оплатить на три дня стоянку и вагончик. Вещи мы сложили в машину и заперли — ну не таскаться же с пистолетами и ноутбуком по выжженной степи? Никакой опасности, кроме как натолкнуться на обдолбанного зороастрийца, я не заметил.
Подумав, один комплект ключей от джипа положил в дырку под крышей вагончика, а второй оставил в автомобиле.
Дорога к горе заняла около часа. Мы бодро шагали по степи, еще не слишком раскаленной жгучим летним солнцем, но было уже довольно жарко, а я настоял, чтобы мы оделись в камуфляжки, за что Лена уже десять раз упрекнула меня — какого черта она не в легком и сексуальном костюме, а в этих рейнджерских хламидах?
Я вяло отбивался, подшучивая над ней, заявил, что берегу ее блондинистую кожу от ожогов, и вообще, белое тело в Средние века считалось признаком принадлежности к аристократии, а загорелое и здоровое — признаком плебеев. На что она отвечала, что готова выглядеть загорелой плебейкой, лишь бы не париться в этих чертовых натовских обносках.
К чести натовцев надо сказать, что костюмы их были удобными, не такими уж и жаркими, так что ее стоны были больше следствием раздражения и недовольства этой унылой местностью.
Чем ближе мы подходили к горе, тем напряженнее становился я и молчаливее моя подруга,
