к сеням дома, или как они там называются, в общем, это была пристройка, я предположил, что в ней находится вход в дом.
Насчет собак я ошибся! От угла дома к нам с рыком рванулась огромная тень, я только успел скомандовать Заре:
— Прячься за меня! Тут волкодав!
Она, не обращая внимания на мои слова, вышла вперед, и вдруг — хрипящая от злобы массивная фигура зверя остановилась как вкопанная у ее ног. Девушка опустила руку на его огромную голову, угадываемую в сумраке ночи, и сказала ласковым голосом:
— Хороший, хороший… не надо нас жрать. Уйди!
Она махнула рукой, и эта собака Баскервилей затрусила в сторону, снова укрываясь в тени дома, как призрак ночи.
— Здорово ты… а я уж приготовился с ним драться! Это та же самая штука, что и с людьми? Внушение?
— Да. А чем отличается собака от людей? Только верностью… она не предаст. А воздействовать можно на них так же, как и на людей.
— Ты бы могла дрессировщицей работать… типа — «На арене великая дрессировщица хищных коров и атакующих кроликов — Ззззаррря-а-а!!!».
Заря хихикнула:
— Ну ты и выдумщик! Атакующие кролики — это как? Чем они атакуют? Идем в дом, придумщик! Надеюсь, нам не попытаются выпустить кишки честные граждане — ведь бродят глубокой ночью только тати, как бы не встретили вилами…
— Держись за мной все-таки, ладно? Если что — я успею кинуть проклятие, выживу. А вот как тебя спасти, если что…
— Ладно. Только осторожнее все равно…
Легкими стелющимися шагами — как учили — я двинулся к дому. Только собрался подняться на крыльцо, как услышал голос из дома, сказавший что-то непонятное:
— Арун тартагус аналда кум!
Я остановился и прислушался, голос зазвучал снова, только уже нетерпеливо:
— Арун тартагус, фанкум!
Я решительно поднялся по ступенькам крыльца, толкнул дверь — она оказалась не закрытой — и вошел в темные сени.
На улице и так-то было темно, а в сенях и вообще мрак, я попытался присмотреться, раскрыл глаза пошире — и бац! — чуть не ослеп!
Перед глазами вспыхнул огонь — белый шар размером с апельсин висел в воздухе над некой темной фигурой. Из-за режущего глаза света нельзя было рассмотреть того, кто стоял перед нами, и я прикрылся ладонью. Человек с «нимбом» (или не человек?!) отчетливо усмехнулся, а Заря сзади ойкнула и сказала:
— Слушай, у него как нимб над головой! Может, бог какой-то?
— Ну чего ты несешь?! Мне еще тут религиозного экстаза не хватало! Приветствуем вас! Я Сергей, а это Лена! А вы кто?
Существо опять отчетливо хмыкнуло, открыло дверь в дом и махнуло рукой: мол, заходите!
Я дождался Лену, взял ее за руку, и мы вместе перешагнули высокий порог избы. Оглядевшись, заметил: большой стол в огромной комнате, русская печь, скамьи у стола, в углу вместо икон какие-то статуэтки — вроде как богов или идолов каких-то, большего не успел заметить, хозяин — а это был именно хозяин, мужчина, — повелительно указал на скамью и что-то сказал, видимо предлагая садиться.
— Лен, ты видела, чего вместо икон стоит? — не удержался я. — Идолопоклонники, мать их за ногу! Это точно не Земля… Давай присядем, похоже, он именно этого хочет.
Мы уселись на скамью у стола и стали рассматривать сидящего перед нами мужчину. Это был старик с длинной, практически до пояса, седой бородой, его белые волосы были уложены прядь к пряди и ровными волнами свисали до плеч. Глаза внимательные, глубокие, как синие озера, а длинный нос торчал вызывающе и хищно, как у орла.
Он тоже рассматривал нас. Вначале меня — осмотрел, чуть заметно кивнул, как будто утвердился в своих мыслях, осмотрел Лену — насупил брови, потом приподнял их, как бы удивившись, видимо, признал в ней девушку. Она была одета так же, как я, так что сразу, да еще в темноте не определишь, мужчина это или женщина.
— Ангуста кранат ссассункритам бура? — спросил старик, но я бессильно развел руками:
— Не понимаю!
Он стал что-то говорить, отчетливо разделяя слова. Нет, ничего похожего на те языки, что я изучал, не было. Впрочем, вроде как проскакивали слегка похожие слова то ли на фарси, то ли еще на каком-то языке, но не уверен.
— Лен, ты хоть что-то поняла? Я лично — ничего не понял. Ни слова знакомого.
— И я не поняла. Не понимаем мы! — обратилась она к старику. И уже мне: — Я попробую на других языках с ним поговорить. Может, он что-то поймет…
Лена начала произносить фразу «Вы говорите на этом языке?» на всех языках, что мы изучали в учебке. А потом — еще на сорока языках, таких, что я даже не слыхивал — сплошь щелкающие и курлыкающие звуки. Я не удержался и спросил:
— Ты где столько языков выучила? Я просто балдею с тебя!
— Это еще до учебки… эксперименты ставили после испытания препарата — сколько языков может вместить моя голова. Много, очень много. Я полиглот. Достаточно несколько сеансов, и язык ложится мне в голову как родной — побочный эффект действия препарата.
— Ну и что наполиглотила тут?
— Да ни черта. Видно, что дедок ни одного языка не понимает. А из того, что он говорил, часть была похожа на какой-то из индоевропейских языков. Кстати, глянь на него — типичный европеец, как друид какой-то. И зыркает, будто сейчас сожрет нас! Дед, ну не понимаем мы тебя, и все тут! — Заря сокрушенно развела руками. — Придумай чего-нибудь!
Будто поняв ее, старик поднялся, сказал несколько слов на своем языке и показал жестом — сидите, мол, тут. Он ушел в заднюю комнату и вернулся через несколько минут, сияющий своим «фонарем» как шахтер, поставил на стол глиняный кувшин и стал сливать в него жидкость из принесенных с собой небольших баночек. Добавил туда какой-то сушеной травы, растолок в ступке камень черного цвета — тоже метнул туда, еще что-то из банки — зашипевшее, как негашеная известь, капнул на стол, размазал пальцем, покачал неодобрительно головой и еще подкинул черного камня, затем стал равномерно помешивать всю эту «окрошку» деревянной палочкой, беззастенчиво нас разглядывая.
— Слушай, чего это он такое делает? — всполошилась Лена. — А ну как заставит выпить эту гадость? Я не хочу пить неизвестные жидкости в неизвестном мире!
— Может, и заставит. Только пусть вначале сам отопьет… если отопьет — тоже будем пить, не выступай! Вдруг у них такой обычай тут — отпивать вот такой гадости! У нас же ставят всякую гадость на стол — принято ее выпивать, а потом сильно болеть, вот и мы будем это делать.
Лена фыркнула и тихонько засмеялась.
— Ну ты и сравнил! Да если эту гадость выпить — как минимум пронесет, а как максимум… я даже боюсь подумать. Я лично не хочу бегать по сортирам и шумом пугать воробьев! Если хочешь — сам пей, а я погляжу, что будет. Должен же кто-то остаться боеспособным в нашей паре, пока ты будешь бегать и дристать!
— Э-э-э… хитрая, да? Ладно, спасу тебя от бесчестья! Если предложит — выпью. Но если все нормально будет — выпьешь и ты, согласна?
— Ладно. Не бойся, красные отряды отомстят за тебя! Я этого старикашку искореню, если с тобой что-то случится!
Старик с усмешкой прислушивался к нашим переговорам и как будто понимал, что с нами происходит.
Прекратив помешивание, он разлил жидкость в три глиняных стаканчика, взял один, показал мне,
