чувствующая мое состояние. Все небо было в узлах нитей, как мне казалось, пульсирующих и уходящих куда-то в центр горы, в ее вершину. Я описал все это напарнице, она с тревогой посмотрела на меня и сказала:
— Вот что, давай договоримся: держимся за руки — на всякий случай. Что-то у меня предчувствие какое-то не очень хорошее. Интуиция меня еще не подводила. Серега, не суйся без нужды ни в какие дырки, ладно?
Я механически кивнул, почти не слыша ее, и стал подниматься по склону. Рядом спускались и поднимались какие-то люди, я совершенно не обращал на них внимания, и наконец мы добрались до верха…
И сейчас я помню это зрелище — большое пульсирующее зеркало, или, скорее, шар, в котором отражались мое лицо, лицо моей подруги, люди с тупыми лицами, бродящие, закатив глаза, вокруг портала… что это портал в другой мир, я понял сразу.
Все нити сливались в огромную трубу, шланг около метра в диаметре, и уходили в этот портал, будто обрубленные топором. Ошеломленный, я застыл и, сжав руку Лены, восхищенно сказал:
— Ты видишь? Нет, ты видишь? Это прекрасно!
— Чего видишь?! — недоуменно переспросила Лена, вертя головой по сторонам. — Турбазу видно. А что еще? Лабиринт — кто-то из зороастрийцев, видать, постарался, соорудил. Что видишь-то?
— Его! Разве ты не видишь? — Как завороженный, я двинулся вперед, шагая через выложенные камнями спирали, Лена тащилась сзади, ничего не понимая, но инстинктивно сдерживая меня, как якорь.
Бесполезно, я пер как трактор и через минуту уже оказался у «зеркала», протянул руку и коснулся зеркальной сферы… вспышка… искры… светлячки на черном бархатном поле… удар о землю — и темнота.
Из меня вышибло дух при ударе о дерево, и я скривился от боли. Рука все так же сжимала руку моей подруги — Лена лежала рядом и ошеломленно озиралась.
— Серега, куда мы попали?! Это не Аркаим, не Шаманка! Гляди — деревья вокруг, и вообще — солнце садится, а мы на горе были утром! Серега, что это?
— Думаешь, я знаю? Цела? Ничего не сломала себе? Ну слава богу. Раз так — потащились смотреть, куда мы попали… Эх, жаль, фонарика нет, да кто же знал-то, что так будет…
И мы стали спускаться по склону. Нитей я не видел — возможно, они и были, но в темноте различить их было совершенно нереально. Утром все разузнаем. А пока надо было найти хоть какое-то пристанище…
Глава 7
Деревья тихо шелестели листьями под ночным ветром, и я подумал: «Как хорошо, что не поддался на капризы Зари и не согласился, чтобы она шла в своем легкомысленном наряде — шортах и белой рубашке. Сейчас бы задубела по полной».
Как будто услышав мои мысли, Лена пожала мне руку, и я услышал в темноте ее смешок:
— Прав был, прав!
— Ага, — не без удовольствия отметил я. — А ты чего, мысли читаешь, что ли? Скрывала такое умение?
— Да по тебе прочитать твою эту мысль — как на дисплее. Сопишь от удовольствия, аж в темноте светишься, сразу видно, о чем ты думаешь. Слушай, давай версию — где мы и чего мы! У меня, если честно, ум за разум зашел. Только что были на горе под жарким солнцем, и вот — ночной лес. Как это может быть, обоснуй!
— А чего ты меня об этом спрашиваешь? Я не больше тебя знаю, где оказался!
— Ну с твоей легкой руки мы сюда нырнули, так что давай выдай мысль на-гора. Что, нет версий?
— А легче будет, если я сейчас тебе наваяю версий от инопланетных пришельцев до параллельных миров? Это что-то изменит?
— В общем-то нет.
— Тогда давай не будем заниматься гаданием и поищем, где тут можно приземлиться на ночь. Спички-то у нас есть?
— Ни черта нет. Кто мог подумать? И никто из нас не курит…
— Кстати, ты заметила, что никто из курсантов не курит? Интересно — почему?
— А что интересного? Я курила когда-то, в учебке уничтожили тягу к курению — не забывай, мы же их имущество, их оружие, а от курения оружие портится. Так что — долой курение. А ты курил?
— Нет. У нас никто в семье не курил.
— Везет же людям… и не верится, что такие семьи бывают. Моя мамаша пила, дымила как паровоз, жрала таблетки — все, что по мозгам шибало. После того как меня родила, пристрастилась к пьянке и курению. И за то спасибо ей — родила до того, как совсем опустилась. Ну да ладно. Слушай, а тебе не кажется, что это тропа? Я ни черта не вижу! Может, у тебя увидеть получится?
— Хрен там. Но действительно — вроде как тропа выбита в земле. В какую сторону по ней идти? Давай рассуждать логически: если рядом есть какое-то человеческое поселение — оно будет возле воды. Где вода? В низинах и долинах. Значит, нужно идти туда, куда ведет тропа, — вниз. Пошли, держи меня за руку, паровозиком пойдем.
— Паровозиком? — усмехнулась Заря. — Ну у тебя и ассоциации… пойдем паровозиком. Я, когда с тобой говорю, как в другой мир попадаю… тьфу! И правда попала! Я имела в виду — ты как из другого мира, благополучного, правильного. Где слова имеют совсем другое значение, чем в том мире, в котором росла я.
— Хм… а какое значение еще может быть у выражения «паровозиком»? — удивился я. — Тащу тебя за руку, как паровоз вагончик, и что?
— Ничего. Давай оставим эту тему, ладно? — Голос Зари был жестким и расстроенным, и я не стал углубляться в ее прошлое.
— Давай прикинем: в том направлении была речка — в нашем мире. Скорее всего, она есть и здесь, вот только тут она точно полноводнее — течет не в степи, а в лесу. Возле реки должны быть поселения людей.
— А ты думаешь, они нас примут с распростертыми объятиями? — с усмешкой спросила Заря. — Что- то мне в это не верится…
— И мне не верится, — признался я, — но есть какие-то варианты, кроме как выйти к людям и все у них узнать?
— Нет, ты прав… Кстати, а куда делся портал на горе? Заметь, с этой стороны никакого портала нет — пустое место. А нити ты видел?
— Чего в такой темноте увидишь? А-а-а! Черт! Чуть глаз не выколол! Осторожнее, тут ветка над тропой!
Девушка хихикнула:
— До моего глаза не достанет, я ниже.
— Да… вам, мышам, хорошо — залез в норку и сиди себе спокойно! Тут… того и гляди глаза лишишься.
— Сам ты мышь! — Заря хлопнула меня рукой по заду. — Шагай и смотри за ветками!
Мы шли уже часа два, когда у реки увидели темную глыбу дома — именно не домов, а дома.
Это была избушка, довольно большая, сложенная из толстых бревен, чуть не в обхват толщиной. Окошки маленькие, непонятно что вставлено — то ли кусочки мутного стекла, то ли пластик какой-то, в темноте не разберешь. Осмотрел: снаружи частокол, между кольями плетенки из высохших веток, на кольях — крынки. Нормальный пейзаж для какой-нибудь глубинки… хм… средневековой.
Калитка висит на веревочных петлях. Прислушался — собак вроде нет, шагнул за порог, направляясь
