управлению, в двадцати пяти метрах от Хальдерса и Бергенхема.
Убита женщина.
Лето кончилось. Рабочий сезон начался. Открыл его еще один телефонный звонок — в квартире у комиссара полиции Эрика Винтера, ровно в четыре часа утра.
Он снял трубку и назвал свое имя.
6
Винтер издалека увидел множество синих проблесковых огней. Только вертолета не хватает, подумал он.
Он проехал под виадуком, мимо зоны отдыха в Каллебеке и поставил машину прямо на дороге, не доезжая до парковки, как можно дальше от места происшествия. Их и так слишком много. Два техника- криминалиста — это хорошо, их начальник… еще лучше, судебный медик — совсем замечательно. Но и достаточно! Он мог бы допустить присутствие какого-нибудь любопытного парня из полиции порядка, ну, скажем, обнаружившего тело, но остальные-то зачем топчутся вокруг жертвы?
У оцепления стоял полицейский — очень молодой и очень бледный. Эрик показал удостоверение. С юга подул горячий ветерок. Скоро рассветет.
— Ты первый приехал?
— Да. Мы получили сигнал и сразу отреагировали.
— А кто звонил?
— Вон он сидит, — кивнул тот в темноту.
На фоне медленно светлеющего неба Винтер различил силуэт. На въезде висел плакат — перечеркнутый домик на колесах и надпись: «Парковка кемперов запрещена».
— Оцепление поставили?
— Да.
— Хорошо. А как с машинами?
На парковке стояло пять автомобилей, не считая двух патрульных и еще двух, на которых прибыли криминалисты.
— Что?
— Машины взяли?
— В каком смысле — взяли?
— Записали номера? Проверили владельцев?
— Еще нет…
— Вот и займись. Остальные, как видишь, при деле. Кто-нибудь здесь был, когда ты подъехал?
— Только он. — Кивок в сторону темной фигуры.
— Никто не уезжал?
— Нет.
По спине Винтера пробежал холодок, словно он впервые осознал, что здесь делает и зачем приехал. Хотел было вытащить сигариллу, но раздумал. Хорошо бы чашку крепкого кофе. Снова подул ветерок, приятно пощекотал волоски на голых ногах.
— Где я могу пройти?
— Что?
— Где подход?
Парень непонимающе уставился на него. Винтер огляделся. До места происшествия было метров пятьдесят, может быть, семьдесят. Он поднял руку и держал, пока его не заметили. От группы отделился человек и двинулся к нему.
— Я только что подъехал, — сказал комиссар Йоран Бейер, исполняющий обязанности начальника отдела криминалистики. — Она лежит там.
Винтер последовал за ним. Они миновали парковку, протиснулись между двумя машинами и по широкой тропинке подошли к канаве, скрытой несколькими березами и одинокой высокой сосной. Подход. Криминалисты, само собой, указали, каким маршрутом должны двигаться следователи и все прочие, чтобы не затоптать улики. Это рутина.
Звук подъехавшей машины заставил его обернуться. Фары уже не требовались — с каждой минутой становилось светлее. Подъехал Рингмар, и он поручил ему допросить свидетеля.
Винтер опять посмотрел в канаву. Прямо за сосной лежал труп молодой женщины. Он подошел ближе и пригляделся. Лет двадцать пять. Или тридцать. Может, тридцать пять. Волосы светлые, хотя в этом освещении определить трудно — ночью влажно. Короткая юбка, блузка… кофта. Заметного беспорядка в одежде не видно. Он склонился над трупом и вроде бы заметил маленькие кровоизлияния в белках глаз. Скорее всего ее задушили, но он не судебно-медицинский эксперт. Лицо отечное, рот приоткрыт, словно она хотела что-то сказать и не успела.
Техники сразу вызвали судебного медика. Винтер считал это правильным, хотя Рингмар не одобрял такую тактику: полагал, что присутствие патологоанатома на месте преступления может повлиять на объективность заключения. «Врач должен видеть жертву только на прозекторском столе», — говорил Рингмар.
Он кивнул Пие Фреберг — та сидела на корточках и измеряла температуру трупа. Ему вдруг показалось, что убитая внимательно следит за отработанными движениями Пии.
Винтер осмотрелся. Самый важный момент в следствии. Тело лежит рядом со щитом «Высокое напряжение. Опасно для жизни». Дальше, за канавой, — поросшее густым кустарником болото, кажущееся непроходимым. Зелень в предутреннем свете выглядит монотонно-серой. Канава вырыта слева от тропы, петлявшей семь с половиной километров вокруг озера Дель. По другую ее сторону — пляж, сквозь ажурную листву берез видна полоска воды. Виден и противоположный берег — озеро длинное, но неширокое. Над водой космами стелется утренний туман. Он различил кряканье нырков и крики еще каких-то неизвестных ему птиц.
Вдруг наступила полная тишина. Птицы замолкли, и слышался только шорох редких машин с дороги на Бурое. Утреннее движение еще не началось.
Из задумчивости его вывела Пиа Фреберг.
— Что? — переспросил он.
— Восемь или девять часов. На твой первый вопрос я уже ответила.
— Я его не задавал.
— Задал бы. А теперь не задашь — ответ готов. Но это не идеально точно. На жаре окоченение наступает быстрее.
— Да, я знаю…
— Попробую уточнить позже.
Винтер еще раз посмотрел на убитую. Округлое лицо, широко поставленные глаза, большой рот. Волосы длинные… давно не стриженные, должно быть, хотя трудно сказать. Кто их знает — возраст, мода…
— Ничего нет, — сообщил подошедший Бейер. — Ни удостоверения личности, ни бумаг… ничего.
Винтер зажмурился, ослепленный вспышками, — криминалисты начали съемку. Далее последуют снимки обнаженного тела, но это уже когда начнется вскрытие. Потом за дело возьмутся специалисты: тряпку за тряпкой, палец за пальцем.
Винтер удивился — стало совсем светло, зачем они пользуются такими мощными вспышками?
— Думаю, ее сюда перетащили, — сказала Пиа Фреберг. — Тело пролежало здесь не очень долго.
Винтер кивнул. Сейчас спрашивать что-то бессмысленно. А вот зафиксировать все возможные следы крайне важно. Если есть подозрения, что женщина убита где-то еще и труп приволокли сюда, значит, кто-то здесь побывал.
