— Хорошо, — заметила она, — тогда, господин, возьмите эту бумагу и золото; они нам не нужны. Я и мой ребенок, мы будем вашими слугами.
— Как, вы согласны покинуть свою родину?
— У раба нет родины, господин, — печально ответила она, — да и нельзя быть уверенным нам здесь, что эта свобода, которую вы так благородно нам дали, не будет похищена у нас снова. Вы не знаете белых Техаса! Довершите ваше доброе дело, господин, и дозвольте нам следовать за вами. Кто знает?! Может быть, когда-нибудь и мы пригодимся вам.
— Хорошо, — проговорил Дювошель, — вы последуете за мной в Гаити, только помните, что вы сопровождаете меня добровольно и что вы свободны!
— О, господин, теперь мы еще более рабы, чем когда — либо, — отвечала негритянка со счастливым видом, — потому что мы теперь рабы из благодарности!
Через несколько дней Дювошель вместе с приобретенными слугами уехал в Сан — Доминго.
Как известно, негры доходят до крайности и в ненависти и в любви. Так и было с новыми слугами Дювошеля: почувствовав благодарность к своему благородному господину, они не знали, как выказать лучше свою преданность и самоотвержение. Поэтому, когда произошли те печальные события, о которых мы говорили выше, Марселен решил рискнуть жизнью, чтобы дать ему возможность отомстить поклонникам змеи. Юноша сообщил о своем проекте матери, которая, нежно обняв его, промолвила только одно слово — «Иди!»
Дювошель, против воли, должен был согласиться на такой самоотверженный поступок слуги.
Мы уже говорили, каким испытаниям подвергался бедный юноша, как он их выдержал и как, наконец, был принят в секту.
Очнувшись утром после ночной пляски поклонников змеи, Марселен с любопытством оглянулся кругом. На поляне, по — видимому, было все спокойно, но юноша инстинктивно чувствовал, что за ним наблюдают невидимые взоры. Он не спеша поднялся, потянулся как человек, только что проснувшийся от глубокого сна, и тихо, спокойно направился к Леогану, вместо того, чтобы идти к Черным горам, где он хотел быть.
Прошло несколько минут. Юноша беззаботно шагал, напевая вполголоса креольскую песенку. Вдруг раздался грубый голос, и какой-то человек вынырнул перед ним словно из — под земли.
— Ты что-то весел сегодня, Марселен! — иронически проговорил он.
Юноша незаметно вздрогнул, но, быстро оправившись, спокойно поднял глаза на собеседника. Пред ним стоял в своем белом одеянии, скрестив на груди руки, с мрачным видом, Флореаль — Аполлон; сардоническая улыбка играла на толстых красных губах вождя поклонников змеи.
— Я доволен, папа Вуду, — простодушно отвечал юноша, — и прошлой ночью, и этим утром!
— А, — заметил Флореаль, устремляя на него пронизывающий взгляд и как бы желая проникнуть в глубину его души, — ты находишь, что прошлая ночь была приятна для тебя?
— Да, — отвечал юноша с выражением ненависти, омрачившей прекрасные черты его лица, — и эта ночь предвещает много других, так же приятных…
— Что же тебе сделал твой господин, — спросил Флореаль после некоторой паузы, — что ты так сильно ненавидишь его?
— Что он сделал мне?! Ты сказал это сам сейчас, папа Вуду!
— Как?!
— Он мой господин! — вскричал со смехом юноша, бросая сверкающий взгляд на Флореаля.
— Так, — пробормотал этот вполголоса, — я не ошибся в нем! — потом громко прибавил:
— Куда же ты идешь сейчас?
— В Леоган, чокнуться с мамашей Нереиной!
— И только?
— Потом я думаю посетить Жюли, мою хорошую знакомую, знаете, красивую прачку в Бизотоне.
— А ты любишь Жюли?
— Я должен жениться на ней!
— Ну, это еще не основание! — с иронией заметил Вуду, потом прибавил, — послушай, ты мне нравишься, можешь ли ты быть верным?
— Да, для тех, кого я люблю!
Флореаль — Аполлон бросил на него странный взгляд.
— А меня ты любишь? — резко спросил он.
— Почему же нет?! Вы ведь не сделали мне никакого зла!
— Хочешь ли ты служить мне?
— Я не могу покинуть своего господина! — отвечал юноша, нахмурив брови.
— Успокойся, я этого не требую от тебя.
— Когда так, я согласен.
— Будешь ли ты мне верен?
— Да.
— Поклянись священной змеей!
— Клянусь!
— Хорошо, смотри, дитя, ты знаешь, к чему обязывает тебя эта клятва! — проговорил негр угрожающим тоном, который невольно заставил задрожать бесстрашного юношу.
— Я сдержу клятву, папа Вуду! — твердо отвечал юноша, несмотря на свое волнение.
— Следуй за мною!
— Идите вперед, папа Вуду, а я за вами: где вы пройдете, пройду и я!
— Хорошо!
И Флореаль — Аполлон быстро углубился в лес с уверенностью человека, которому прекрасно известна дорога.
Марселен с решительным видом шагал позади негра, хотя его сердце невольно сжималось от страха. Но отступать было уже поздно; к тому же юноша уже обрек свою жизнь в жертву преданности господину.
Глава XIV
Кто сильнее
В течение уже целого часа шли наши спутники, все более и более углубляясь в эту роскошную тропическую природу, величественное спокойствие которой, казалось, еще никогда до них не нарушал шум шагов человека. За все время пути они не обменялись ни словом. Тщетно Марселен, чтобы показать свое спокойствие духа, принимался напевать вполголоса какую-нибудь песенку; повелительный жест спутника каждый раз останавливал его. Юноша и сам был хорошим ходоком по лесу, однако он совершенно потерял направление в этой однообразной массе зелени, в переходах по бесчисленным оврагам и мрачным лагунам, осененным гигантскими деревьями, где сквозь чащу леса почти не видно было неба, и только редкие солнечные лучи, проникая под густую листву, немного рассеивали царивший здесь таинственный мрак и слабо освещали дорогу.
Наконец Флореаль остановился. Марселен с любопытством оглянулся кругом. Они находились в это время на обрывистом краю огромной расщелины, шириною по крайней мере в 50 футов. В глубине, как слышно было, протекал ручей.
— Гм! — пробормотал юноша, — интересно знать, как мы переберемся через эту расщелину.
Но его спутник молча наклонился, разрыл кучу сухих листьев и вытащил оттуда длинную, узловатую веревку с железным крюком на конце. Один конец этой веревки он обвязал вокруг толстого ствола бавольника, росшего на самом краю пропасти, а другой бросил в бездну.
— Вот наша дорога! — проговорил он, обращаясь с зловещей улыбкою к юноше, с любопытством следившему за ним.
— Хорошо! — коротко ответил тот.
