Садионкса «убийцу», глаза его походили на те, которые сейчас устремлены на него. Ему кажется, что он снова видит его выскакивающим из огня перед обезумевшею ордой центавров.
Когда-то проклятые пали под ударами животных — ца — рей. Сегодня очередь фавнов пасть от их руки. Несколько виноградных веток валяется во мху. Фавны подбирают их, протянув руки, и со смеющимися лицами идут навстречу тем, кто будет теперь повелевать лесом.
Но удивленные «убийцы» волнуются и натягивают свои луки. С угрожающим видом они делают фавнам знак, приказывая остановиться. Не обращая внимания на предупреждение, козлоногие беззаботно делают шаг вперед. Под дождем стрел и дротиков все четверо падают. Тогда белый вождь наклоняется над ними. Один из его братьев приводит ему лошадь. Он садится на ее спину, размахивая дротиком. В это время Пирип, которого считали умершим, задрожал. Дротик вождя со свистом несется по воздуху. Тело мертвого Пирипа пригвождено к земле. Таков был конец фавнов — сынов земли.
На западном берегу сидят четверо центавров. День склоняется к вечеру. Зеленоватое море зажигается под огненными лучами. В ожидании смерти, центавры ве — дуть дружеские разговоры. Не придет ли она с моря? Но судна больше не появляются с западного берега.
Не придет ли она из леса? Там только что они увидели целое стадо испуганных оленей. Но не все ли им равно? Центавры давно приготовились.
Минуты проходят. Светило завершает свой путь по небу. Вдруг Кадильда испускает жалобный крик. Хайдар спокойным голосом объявляет:
— Вот они.
Опушка леса оживает. Между красноватыми стволами сосен всюду виднеются тени проклятых. Многие сидят на лошадях. Центавры медленно поднимаются навстречу врагу. Клеворак вдыхает воздух и говорит:
— Час настал.
Протянув руки вперед, своим зычным голосом он благославляет солнце, которое дало центаврам жизнь, воду, утолявшую их жажду, и землю, питавшую их. Каждый, в свою очередь, повторяет за ним те же слова. Кадильда должна говорить последней. Но слова не вылетают из ее горла. Она закрывает лицо руками и жмется к вождю. Клеворак кладет свою раненую руку на ее плечо и говорит:
— Покоряйся судьбе.
Хайдар стоит от нее слева, он тихо шепчет ей на ухо:
— Ты еще можешь жить. Лети во весь опор к югу Жизнь так прекрасна.
Кадильда поднимает голову и смотрит украдкой на раненого центавра. Но вот он качает головой. Теперь она чувствует себя сильной. Она погибнет рядом со своими братьями. Клеворак делает распоряжение. Животные — цари не станут трусливо поджидать смерть. Они хватают свои дубинки и все семеро медленно идут вперед.
Увидя приближающихся центавров, люди, колеблясь, останавливаются. Они с удивлением рассматривают их морщинистые лица, седые бороды стариков и удивляются необыкновенной энергии Хайдаоа и Сакарбатуля, которые держатся на ногах, невзирая на свои раны. Сжимая в своих руках толстые дубинки, Хайдар шепчет Кадильде на ухо:
— Ты его видишь?
Центавриха делает утвердительный жест. С первого же взгляда она его узнала, конечно, это он. Но рост его стал выше. Члены окрепли. Рыжеватые усы разделяют его мужественное лицо. Тело его обладает все той же несравненной грацией. Не изменился также блеск его глаз. Той же самой рукой, которой он держит теперь меч, он касался когда-то ее боков. Конечно, это тот самый ребенок Нарам, которого она знала. Он спасся от холода и голода и даже от ярости центавров. Он присоединился к своим братьям и сделался их вождем. Он превосходил их своим могуществом, ростом и красотой. Все почтительно повинуются ему. Его голос ласкает ухо белой девушки. Кадильда страдает. Но вместе с тем она счастлива. Никогда Нарам не узнает о том, как он был ей дорог и как часто мечтала она о нем! Его лазурные глаза не взглянут на нее и рука не коснется ее тела, — вот отчего она страдает. Бесконечная радость наполняет душу Кадильды потому, что она еще раз видит того, о ком постоянно мечтала; чей образ заставлял биться ее сердце с того самого момента, как она увидела его возле Лебяжьей реки. Скоро центавры умрут, обращая свои взоры к солнцу. Она же умрет, мечтая о Нараме, сделавшемся теперь вождем. Опьяненная своими мечтами Кадильда выступает вперед. Нарам здесь, что ей еще нужно? Идущий около нее Хайдар удивляется тому, что до сих пор не слышен свист стрел..
Чего хотят «убийцы»? Но вот, наконец, по приказанию вождя лучники отвязывают свои луки. Они хватают длинные тоненькие лианы и бросаются бежать навстречу центаврам. Наездники нажимают на бока своих лошадей. Высокая фигура Нарама, сидящая на черном коне, возвышается над всеми остальными. Момент настал. Клеворак бросает вокруг себя последний взгляд. Затем, испустив воинственный клич, он ринулся вперед, размахивая дубиной. Собравшись с силами, остальные тоже бросаются за ним.
Тогда люди, не ожидавшие того, что старые и раненые центавры отважатся на такой поступок, растерянно останавливаются. Их лошади шарахаются… Пронзительным голосом Нарам ободряет своих воинов, он укрощает Кахара и, погнав его вперед, первый бросает длинную лиану, которая взвивается со свистом; из рук его братьев летят точно такие же лианы. Они точно змеи обвиваются вокруг тел и рук центавров и охватывают их ноги. «Убийцы» торжествуют. Но одним движением своих мускулов животные — цари перерывают слабые лианы и с поднятыми руками бросаются на нечистых. Под ударами их палок тела катятся на землю, твердые копыта давят их; руки центавров то тяжело поднимаются, то опускаются. Словно сквозь сон Кадильда видит лица с застывшей на них гримасой ужаса и слышит крики предсмертной агонии. Она чувствует, что ее ноги топчут еще трепещущие тела.
Дерзость проклятых наказана. Повелители не попадутся живыми в их гнусные руки. Под их натиском люди беспорядочно падают. Отказываясь от своего задуманного плана, проклятые с остервенением хватаются за мечи и за дротики и поражают центавров. Один за другим те падают. Старый Клеворак первый чувствует, что кинжал вонзен ему в живот. Его ноги запутываются в собственных внутренностях и скользят. Он с тихим стоном падает. Уже дважды подымавшийся Сакарбатуль лежит неподвижно. Бабидам, Генем и Клеворак отбиваются от повисшей на их боках кучки нападающих. Одна Кадильда стоит одиноко около Хайдара, который закрывает ее своим телом. Целый лес рук потрясает около нее саблями, палицами, топорами и дротиками. Уже много раз центавр колет всех, яростно крутя в воздухе своей дубиной. Наконец чей-то меч протыкает его грудь насквозь. Хайдар испускает страдальческий крик и падает на колени.
Целая дюжина «убийц» бросается на него и погружают свои кинжалы в его плечи, шею и окровавленное тело. Вздохнув, он вытягивается на песке. Пораженная ужасом, центавриха делает шаг назад, закрывает глаза, ожидая смертельного удара, но чей-то повелительный голос заставляет ее вздрогнуть. Она открывает глаза удивляясь тому, что жива. Вокруг нее люди опустили оружие и стоят не двигаясь. Из их рядов отделяется белокурый; он подъезжает к ней на своей черной лошади. Нарам… У центаврихи задрожали ноги. Радостный вихрь проносится в ее голове. Все забыто. Для нее ничего не существует больше, кроме Нарама, желающего ее спасти. Она думает об его руке, которая коснулась когда- то ее боков…
Вдруг страшный сон приходит ей на память. Но счастье сводит ее с ума. Она что-то бессвязно бормочет, улыбается вождю и протягивает к нему руки. Напуганная черная лошадь становится на дыбы, падает на грудь центаврихи. Под тяжестью она сгибается, затем снова выпрямляется. От сильного толчка лошадь катится на землю…
Где же всадник?
Какая-то незнакомая тяжесть давит хребет девушки. Неужели это не сон? Перед ней лицо Нарама. В один миг вождь очутился на ее спине. Нервные ляжки человека, сжимают ей бока. Одна рука Нарама обвилась вокруг шеи. На своем затылке девушка чувствует его дыхание… Она изнемогает от страсти, нежности и любви. Опустив ресницы, она вся отдается ему краснея и точно во сне протягивает человеку свои руки.
Неожиданно одной рукой Нарам изо всей силы хватает ее за волосы» а другой, радостно крича» продевает ей в рот бронзовый мундштук. Он покорил еще одно новое животное. Восторженные крики нечистых приветствуют его. Он торжествует.
Не рано ли! Между тем Клеворак освободился от нападающих. Он видит свою дочь, испускает ужасное рычание и бросается в ряды людей, давя их своими копытами.
