— Куда спешить? Не к вашим же сварам…
Сейида не могла больше сдерживаться.
— Ко второй жене! — с каким-то злым торжеством выкрикнула она.
— Кто тебе наболтал? — отшатнулся Аллям.
— А что, неправда?
— Конечно, нет!
— Где мое золото?
— У менялы.
— Я это уже слышала.
— Он наконец дал деньги.
— Где они?
— В надежном месте — у одного моего друга.
— Почему ты не принес их домой?
— Мало ли что может случиться…
— Поклянись!
— Аллах свидетель, не вру!
— И второй жены у тебя нет?
— Сказал же…
— А Суад? Дочь шейха Тугами?
Аллям растерялся.
— Молчишь?.. Платишь за ее дом моим золотом? Ты украл у меня все, что я заработала годами тяжелого труда! Вор! — кричала Сейида, наступая на мужа.
— Замолчи! — заорал Аллям и оттолкнул ее с такой силой, что Сейида упала на пол.
В комнату ввалились разбуженные домочадцы. Сейида вскочила. Она уже не помнила себя в этом кольце врагов, ей было неважно, сколько ударов обрушится на ее голову, лишь бы дотянуться до ненавистных лиц! В конце концов, Мансур повалил ее на лавку.
— Дай мне развод, подлец! — задыхалась Сейида.
— Дай, сынок, дай! Избавься от этой скандалистки! — подзуживала свекровь.
— Катись отсюда на все четыре стороны! — сдавленным голосом крикнул Аллям.
— Завтра же — вон из дома! — обрадовалась Габалла.
— Да я и секунды у вас не останусь!
И обезумевшая от горя Сейида кинулась к двери. Ночная темень окутала ее плечи, сотрясавшиеся от бессильного плача.
Глава 28
Сейида, не оглядываясь, повернула за угол и пошла чуть медленнее. Разгоряченное лицо обвевало прохладой. Она тяжело вздохнула…
Вот ты и свободна, Сейида! Свободна от всех призрачных надежд на счастье в собственном доме, среди любимой семьи. Видно, на роду тебе написано быть вечной прислугой! Сначала мачеха, потом Умм Аббас… Тяжкий труд, бесконечные унижения — и все ради куска хлеба. Ни о чем большем она и мечтать не могла, обреченная на серое, безрадостное существование в мире, полном красоты, солнца и изобилия. Когда людям приходится выбирать между голодной смертью и рабством, они обычно предпочитают последнее. Лишь бы жить. Но стоит удаче слегка улыбнуться им, как простого куска хлеба уже становится мало и появляется масса других желаний… Что ж, тем человек и отличается от животного, весь смысл которого в тупом, беспорядочном насыщении. И если он узнал надежду, мечты и желания, а потом лишился их — жизнь теряет для него всякую цену. Сейида чувствовала себя на грани самоубийства… Что делать? Попроситься к Фатьме? Вновь мечтать о Хамди, тайком страдать, прибирая его комнату? Нет, она уже не сможет вернуться в свой прежний мир — что-то сломалось в ее душе, и никогда-никогда она не станет вновь той Сейидой, которая замирала над рассыпанными лепестками розы, подаренной любимому другой… У теперешней женщины, умудренной горькими разочарованиями, обманутой и опустошенной, осталось лишь внешнее сходство с влюбленной, мечтательной девушкой. Да, Сейида, ты по-прежнему кажешься цветущей и юной — слезы твоей измученной, изверившейся души не видны миру…
Загрохотал трамвай, раздался пронзительный свисток кондуктора. Из-за угла выехала коляска с запоздалыми гуляками и лихо развернулась возле итальянской церкви. Экипажем правил молодой человек, рядом с ним сидела смеющаяся девушка с распущенными волосами. В коляске дремал другой парень. Заметив одинокую фигуру Сейиды, они остановились.
— Эй, проснись! — крикнул возница. — Нравится тебе эта?
— Ты о ком? — переспросил тот сонным голосом.
— Экая простушка! Служанка, да и только! — заметила смешливая девушка.
— Ничего, гурии будут в раю!
— И то верно, — согласился дремавший и открыл дверцу коляски. — Садись, красавица!
Что тут особенно раздумывать? Выбирать не приходится. По крайней мере, дадут денег, можно переночевать под крышей… И Сейида села в коляску…
Теперь юноша мог разглядеть ее поближе. Сейида, без сомнения, приглянулась ему. Он привалился к ней плечом и опустил руку на колено. Сейида невольно отстранилась.
— Ты чего это? — удивился юноша.
— Просто так, случайно… — спохватилась Сейида.
Коляска летела пустыми улицами в сторону Шобры[27]. Вскоре подъехали к небольшому особняку, прятавшемуся в глубине густого сада. Возница обернулся к приятелю:
— Эй, Тауфик, ступай с девушками в дом, а я поставлю лошадь.
Сейида и веселая незнакомка пошли за своим проводником… Рядом с этой женщиной в шикарном платье, плотно облегающем фигуру, в дорогих туфлях на высоком каблуке Сейида чувствовала себя замарашкой. Та в свою очередь окинула взглядом старенькую одежду спутницы (еще подарок Самихи!), и насмешка в ее глазах немного приугасла — даже под этим нескладным нарядом угадывалось красивое, стройное и сильное тело.
Тауфик открыл дверь, и они вошли в небольшую комнату. На столе стояли остатки ужина, пустые бутылки из-под пива. Появился хозяин — тот, что правил коляской, — и, увидев неубранную посуду, воскликнул:
— Чтобы черти побрали этого Сабира! Сто раз твердил ему: убирай за собой — и все без толку!
«Может, меня просто позвали сюда прибраться?» — мелькнуло в голове у Сейиды. Дай бы бог! И она взялась было за посуду, но Тауфик схватил ее за руку:
— Ты что это собираешься делать?
— Приберу немного…
— Выдумала тоже!
Он потянул Сейиду в другую комнату.
— Куда торопишься? — насмешливо поинтересовался хозяин. — Ты ведь от нее чуть не отказался! Может быть, сначала пропустим по рюмочке?
— Я и так захмелел. — Тауфик обнял Сейиду. — Ну их совсем, королева, пойдем отсюда! А то мне рано вставать, я ведь чиновник, человек подневольный: есть дело, нет ли, все равно являйся в присутствие.
Сейида молча последовала за ним в другую комнату. Едва они переступили порог, как Тауфик принялся ее целовать.
— Сначала заплати! — отстранилась Сейида.
— Успеется…
— Нет, так я не согласна.
