Мы изучали жизнь во всем ее великолепии, разыгрывали сценки типа: на главпочтамте, в супермаркете, в театре, на работе. И учились выходить из трудных ситуаций если не большими героями, то хотя бы просто молодцами.
Мы делились каждый своим хобби, и это помогало нам расширять свой кругозор. Еще мы учились понимать, как богат и разнообразен внутренний мир каждого из нас, и вырабатывали в себе уважение к проблемам окружающих.
Словом, мы создали для себя такой микромир, который был совсем неплох и в котором очень даже можно было жить.
Сейчас я не знал, как там Лиз, и от этого мне было больно и горестно на душе. Я видел ее беременную сестру и понимал, что ей не до Лиз. Теперь я уже жалел, что мы с Эдди не набрались смелости и не пришли к Лиз в больницу.
В местной компьютерной сети поклонники Лиз развернули целую компанию в целях поддержки бодрости ее духа. Они передавали ей дружеские приветы и просили сообщить ее новый адрес, чтобы засвидетельствовать свое почтение лично. Вот идиоты.
У нас на курсах стоял компьютер, и я наблюдал за их компанией в свободное от работы время.
Лиз не отвечала на послания, у нее была депрессия.
Она, конечно же, читала сообщения своих поклонников, и многие из этих сообщений были очень даже милы. Все предлагали Лиз свою дружбу, а некоторые — даже руку и сердце. Черт их подери.
Когда Лиз была на ногах, они даже взглянуть в ее сторону боялись, а как она должна была жить теперь? Словом, у Лиз была глубокая депрессия.
Каталина наняла Лиз двух психоаналитиков, один приходил к Лиз утром, а другой — вечером. У них обоих были противоположные взгляды на жизнь.
И один психоаналитик молол Лиз полнейшую чепуху утром, а другой — вечером. За такие деньги, которые выложила Каталина, почему бы и не поболтать?
— Вы должны расслабиться и ничего не делать, — говорил один психоаналитик Лиз по утрам, — наслаждайтесь тем, что вы просто живете, ведь жизнь сама по себе — не очень грустное мероприятие.
— Вы должны непременно что-нибудь делать, — говорил другой психоаналитик по вечерам, — вы должны так вплести себя в какую-нибудь жизненную суету, чтобы у вас не оставалось ни одной свободной секунды на размышления о вашей действительности.
Днем к Лиз приходила Каталина, хотя ей было уже тяжеловато передвигаться по городу с таким огромным животом. Но Каталина видела, что Лиз чувствует себя все хуже и хуже, существование ради самого существования никак не оправдывало себя без какой-либо цели, мечты или просто обыкновенной повседневной суеты.
Каталина предлагала Лиз переехать к ним, но Лиз отказывалась. Она не могла навязывать людям свои проблемы, пусть даже это были ее самые дорогие и близкие люди.
Каталина видела, что Лиз чахнет день ото дня, и надо было что-нибудь придумать, как-то ее спасать. Лиз нужно было общество.
Обычно люди любят говорить, что им не нужно никакого общества, что они самодостаточны. Но так любят говорить те люди, которые могут себе позволить выйти в общество в любой момент, как они того пожелают.
Лиз же была пленником обстоятельств, одиноким узником своей беды.
Ни на какую работу она устроиться не могла, ходить на учебу тоже не имела никакой возможности. Даже если бы она навалила на себя всевозможные общественные нагрузки по телефону каких-либо благотворительных организаций или фондов, все равно это было бы не жизнью, а лишь ее иллюзией.
Каталина знала, что в городе много всевозможных обществ и групп поддержки людей, попавших в какие-нибудь нестандартные условия существования. Но одно место показалось Каталине связанным с жизнью более реально, чем все остальные.
И этим местом были некие курсы по прикладной психологии и внутреннему самоанализу, организованные профессорами местного университета.
Каталина даже сходила туда сама и посетила одно занятие. И вся эта идея показалась ей вполне сносной.
Вокруг нее были такие же, как и она, люди. Просто проблем эти люди навыдумывали себе немного больше, чем все остальные.
И Каталина поняла, что это — единственная реальность, которую она на данном этапе может предложить своей Лиз. И теперь дело было совсем за немногим.
А именно: приложить все силы для того, чтобы уговорить Лиз выйти из дома на улицу и добраться до этих самых курсов.
Лиз от этой затеи отказалась категорически.
— Лиз, — сказала Каталина, — это всего лишь какие-то курсы по психологии, и там совершенно нет ничего страшного.
— Нет, — твердо сказала Лиз.
— Лиз, сделай это ради меня.
— При чем здесь ты? — удивилась Лиз.
— Мне очень плохо, когда тебе плохо. Тебе нужны люди, и эти курсы — единственное, что я могу тебе на данном этапе предложить, потом мы придумаем что-нибудь новое.
— Может, мы как-нибудь проскочим мимо данного этапа? — предложила Лиз.
— Лиз, там обыкновенные люди, просто это люди с проблемами. Я тоже пойду с тобой и посижу на занятиях, мне тоже все это очень интересно.
— Что интересно? Посмотреть на то, как люди с проблемами пытаются строить из себя нормальных людей?
— Вот видишь, ты зациклилась на своей проблеме, а ведь я ничего особенного не сказала.
— Это тебе так кажется, что ты ничего особенного не сказала, мы ведь теперь с тобой люди разных миров и говорим, поэтому, на разных языках.
— Что ты выдумываешь, ты такой же человек, как и я.
— Да, — сказала Лиз, — только почему-то в твоих устах эти слова звучат почти как комплимент в мой адрес.
Беременная Каталина рухнула в кресло. Она устала, и у нее уже не было в запасе никаких слов, чтобы переубедить Лиз.
Лиз видела, как Каталина старается, и ей было жаль сестру.
Наступила тишина, и в наступившей тишине Лиз смогла спокойно подумать о том, что если она и пойдет на эти курсы, то ее за это там никто не съест. Оставалось только подумать, как с наименьшими затратами эмоций проехать по городу.
— А если меня кто-нибудь узнает по дороге? — спросила она Каталину.
— Мы наденем тебе темные очки, — радостно вскочила с кресла Каталина.
— Не думаю, что это очень нам поможет, — сказала Лиз.
Тот день совершенно не предвещал ничего нового и интересного.
На курсах по прикладной психологии шел разбор домашнего задания. Мы с Эдди сидели, как обычно, за последним столом, и нам было спокойно и легко.
На этих своих курсах мы были, как рыбы в воде. Как только мы приходили сюда, мы сразу же начинали понимать, что прекрасно могли бы обойтись и без этих своих курсов, так здесь все было легко, просто и понятно.
Но только, чтобы понять это, нам надо было обязательно сюда прийти. А обычная, нормальная жизнь давила на нас своими неразрешимыми проблемами, заботами и равнодушием.
На дом была задана тема: «Я в критической ситуации». И двое парней с наших курсов уже успели наврать, как бы они здорово поступили, окажись они в такой ситуации на самом деле.
Они, конечно же, спасли бы от какой-нибудь неописуемо невероятной беды и своих несуществующих девушек, и весь наш огромный город, да и весь оставшийся мир.
И мы с Эдди уже было собрались выйти к кафедре и во всех красках описать, как бы мы спасли всю
