При виде того, кого уж не надеялся увидеть, Иоанн просиял от восторга и приветственно замахал рукой. Ему хотелось закричать через весь двор: “Учитель! Учитель! Я здесь!”
Иисус увидел его и ласковой улыбкой ответил на его призывы. Зеведей заметил жестикуляцию сына, тоже увидел Иисуса и отставил чашу. Это был очень неприятный сюрприз для него. Вторым, еще более неприятным, стало то, что распорядитель пира, встретив с поклоном новых гостей и переглянувшись с хозяином дома, повел их к почетным местам и усадил как раз напротив Зеведея.
Его сын Иоанн улыбался во все лицо. Злая ревность кольнула судью. Менее всего он желал сидеть на равных рядом с этим человеком. Но здесь был не Назарет. Как он попал сюда? Если Иоанну казалось вполне естественным, что его возлюбленного учителя сажают за престижный стол, то его отец вовсе не считал это очевидным. С какой стати оказывается такая честь плотницкому сыну, бродяге и нищему? И вскоре он это понял. Объектом уважения был вовсе не Иисус, а его хромой спутник. Именно ему улыбался хозяин дома и справлялся о его здоровье, к нему почтительно склонялся распорядитель пира. Он предлагал Иуде снять и передать ему на временное хранение его деревянный ящик, но тот лишь покачал головой.
До сих пор Зеведей видел его мельком в синагоге и не обратил на него внимание. Теперь он стал присматриваться к нему. Иуда был сдержан и не кичлив, но оказываемый ему почет принимал достойно, как человек, привычный к лучшим местам, и смотрел вокруг себя спокойно и уверенно. Его дорожный пенал был сделан из дорогого эбенового дерева. Судья был уверен, что внутри он обшит красным самшитом. Лишенный всяких украшений, этот пенал тем не менее свидетельствовал, что его владелец знает толк в хороших и дорогих предметах. Одет Иуда был не бедно, но небрежно.
Зеведей наклонился к хозяину дома и тихо спросил:
- Кто эти люди?
- Симон - живет тут неподалеку, он в лидерах у местных зелотов. А Иуда - он из иерусалимских саддукеев. Очень влиятельный человек, - также тихо ответил ему тот.
- А третий?
- Его не знаю. Эти люди, друг, не любят себя открывать.
Судья на мгновение испугался. Уж не связался ли он с тайными силами, которые много могущественнее его? Он по-новому взглянул на своего врага. Иисус ведь тоже держался с большим достоинством и даже надменно. Надменность - это атрибут власти. Зеведей не находил других причин для человеческого высокомерия. Только власть дает это людям.
Как раз к этому времени виночерпий наполнил чаши прибывших. По традиции кто-то из них должен был произнести здравницу. Иуда поднял чашу, чтобы выпить за процветание этого дома. Он был скуп на слова и не стал произносить обычного похвального тоста. Но хозяин дома и этим был весьма польщен. Он охотно подхватил свою чашу. Все выпили.
Иоанн не помнил себя от радости и проглотил вино залпом. От его скуки и раздражения не осталось ни капли, как и вина в его чаше. Пир продолжался. Юноша пил за процветание этого дома, за его доброго хозяина, за цветущего жениха, за невесту - “запертый колодец”, за всех присутствующих. Он прихлебывал вино как воду, старался смотреть на свадьбу, но глаза его возвращались к Иисусу. Поистине, это судьба привела их обоих в этот дом. Он еще не знал, как поступит, но просто так он уже не расстанется с возлюбленным учителем.
Тот сдержано ел, пил, переговаривался с Иудой, глядел на танцующих, даже прихлопывал им в ладоши, а когда ловил на себе взгляды Иоанна, дружески ему кивал.
“Переглядываются как любовники”, - сердито думал Зеведей. Свадьба для него была испорчена. Он желал унизить, оскорбить этого плотницкого сына, выгнать прочь отсюда, но это была не его свадьба и не его город-могильник. Тогда ему захотелось вызвать Иисуса на диспут. В своем судейском умении говорить и ставить людей на место он был уверен.
Кто-то за столом упомянул Иохонана Крестителя. Слава о праведнике-нашрите, который живет в пещере за Иорданом и очищает людей от грехов водами священной реки, шла по всей Галилее. Зеведей тут же вмешался в беседу.
- Когда в Назарет пришла весть о святом отшельнике, - громко и властно заговорил он, заставив всех смолкнуть и прислушаться к нему, - мои сыновья просили меня отпустить их на Иордан, чтобы видеть своими глазами этого человека и рассказать о нем в городе. Я, конечно же, благословил их на это дело. Расскажи нам Иаков об этом человеке.
Все взоры обратились на старшего Иакова. Тот, словно птица в золотой клетке, которой пришла пора петь перед гостями, отставил блюдо и начал докладывать:
- Он одет во власяницу из верблюжьего волоса, носит кожаный пояс. Голова у него как львиная грива, которой не касался гребень, и говорит он громовым голосом, - без запинки, как затверженный урок, произнес он.
Десятки раз Иакова спрашивали об этом, и десятки раз он повторял одно и то же. Не отличаясь воображением, он просто не знал, что еще добавить к образу отшельника.
- Он смотрит и как будто не видит, - неуверенно добавил Иоанн, которому давно надоело слушать одну и ту же историю.
- Что это значит? - сердито спросил Зеведей. Младший сын невольно раздражал его. - Ты хочешь сказать, что он слепой?
- Не слепой. Его глаза словно обращены внутрь. И они у него все время слезились.
- Глаза внутрь! Как такое возможно? Что за выдумки? Иаков продолжай.
- Много людей приходило к нему, - покорно запел Иаков. - Особенно из Иудеи. А он говорил всем: “Покайтесь, ибо приблизилось к вам Царство Небесное. Судный день идет, когда с каждого спросит Господь за грехи его. Не спасут человека все сокровища его, ни царский престол, ни священные ризы”. Громовым голосом говорил Иохонан. И люди опускались перед ним на колени и славили Бога. А он их вел в Иордан и опускал в воду. И благословлял именем Господа.
- А кем он себя называл? - продолжал опрос судья.
- Он сказал: я не пророк, но за мной идет тот, кто выше меня.
- Он предтеча Мессии, - тихо вставил Иоанн. - Мессия должен скоро придти.
- Мы знаем о Мессии, - раздраженно оборвал его отец. - Неизвестно, когда придет Мессия и откуда. Но он должен быть из царского рода Давида.
- Пришествие Мессии ознаменуется великими чудесами, - добавил хозяин дома.- Но их пока не было.
- Их нужно видеть, - не унимался юноша.
- Кажется, мой сын считает, - с усмешкой произнес Зеведей, все дальше отталкивая то себя Иоанна, - что чудеса не очевидны для всех, но их могут видеть только избранные. Что же это за чудеса, которые недоступны народу?
- Их видели пророки, но не видели другие, - упрямо и открыто перечил Иоанн отцу. - Чуда нужно желать, чтобы увидеть его.
- Ты тоже так думаешь? - неожиданно и грубо обратился судья к Иисусу.
- Да, - коротко ответил тот и ободряюще улыбнулся Иоанну.
Это еще более озлило Зеведея. Если он публично укоряет своего сына, то потому что тот сам виноват. Но это - его сын, его собственность, и никто не смеет вставать между ними.
- Это почему же? Объясни! - потребовал он, будто проводил расследование.
- Люди слепы.
- Значит, мы все здесь слепые?
- Это ты сказал.
- А ты что скажешь? - в ярости выдохнул Зеведей.
Иисус пожал плечами. Он не хотел спорить, он даже не желал говорить с Зеведеем и не скрывал этого. Его холодная самоуверенность бесила судью, и он, сознавая это, сам ставил себя в проигрышное положение, но не мог остановиться. Он хотел сражаться, а противник им пренебрегал. Приличные люди так не поступают.
- Имей смелость, скажи, - вызывал его Зеведей.
- Судья, я вас не беспокою. Не беспокойте и вы меня.
Но Зеведей не мог уняться.
