собирается вся городская знать: старейшины, члены совета, судьи, сборщики налогов…
Юноша проглатывает чуть не сорвавшееся с его уст хвастливое признание, что именно в эту синагогу всегда ходил их отец, когда оказывался в Кане.
-Я хожу в Завулонову общину. Там собираются зелоты. Посмотрите нашу скромную синагогу и послушаете людей. Вы не возражаете, учитель? - Симон вопросительно смотрит на того, кто назвал себя зелотом Неба.
-Почему бы и нет, - равнодушно отвечает Иисус. - Если остальные не против.
-Конечно, нет, - горячо соглашается Иоанн.
Остальные тоже не возражают.
-Сколько бывал на собраниях зелотов, разговоры всегда об одном: о преступлениях римлян, о пассивности Синедриона и как бы начать поскорее восстание,- хмуро замечает Иуда и бросает взгляд на Иисуса. - Ни о чем другом они слышать не хотят.
Иисус как-то странно улыбается и говорит ему:
-Конечно друг. Люди знают только собственную правду. Но сегодня я уже не там, где был вчера. Мы идем в Иерусалим.
Этот обмен взглядами и репликами остается непонятным для остальных. Симон реагирует на последнюю фразу:
-Я как раз хотел спросить, когда вы отправляетесь в Иерусалим?
-Завтра.
-Вы можете оставаться в моем доме, сколько сочтете нужным. Для меня - это честь, - уверяет он.
-Спасибо, Симон, - кивает ему Иисус.
-Я не смею вас задерживать, если вы торопитесь, но буду рад, если вы останетесь на день - два.
-Может быть, - неопределенно отвечает он.
Симон повязывает лоб платком маккавеев, рыбаки достают свои повязки. Группа направляется в синагогу. Хозяина дома сопровождает его старший сын, достигший тринадцатилетнего возраста, позволяющего ему присутствовать на собраниях взрослых мужчин.
Они направляются в северную часть города, где расположена Завулонова община, центр местных зелотов. Эта часть города мало знакома сыновьям Зеведея. На пути им встречаются группы людей в повязках маккавеев. Большинство из них знают Симона, некоторые почтительно приветствуют Иуду, иерусалимского комиссара, но Симон теперь уже знает, кто из его гостей главный, и самым близким друзьям сообщает, что человек в алом плаще - лидер новой партии, которая скоро заявит о себе в Израиле. Словом, гостей в этой синагоге принимают с большим почтением.
Иоанну кажется, что это прекрасная возможность для учителя прославить свое имя среди кананитов и пополнить армию учеников Мессии, но поведение Иисуса его разочаровывает. Он вообще не издает ни звука. Он слушает, смотрит и молчит, как посторонний наблюдатель, как чужак, которому нечего сказать этим горячим патриотом Израиля.
“Учитель не хочет себя прославлять, - думает Иоанн на обратном пути из синагоги, - потому что для этого у него есть ученики. Царя сопровождает свита, придавая ему величие. Мы - свита Мессии. Наш долг - нести славу о его величии всему миру”. Этими соображениями он делится с Петром. Рыбак соглашается. Не восхвалять же Пастырю себя среди овец! Его стадо должно петь ему осанну. Они посвящают в эту миссию Иакова, Андрея и Матфея.
Аллегория о пастыре и стаде нова для мытаря, но смысл аргументации Петра кажется ему здравым.
-Конечно, пастух не должен доказывать овцам, что он – пастух.
-Учитель так и сказал мне вчера, - подхватывает Иоанн. - Я знаю, кто я, и мне этого достаточно.
-Несомненно, - соглашается Матфей.
-А если овцы не знают этого?
-Они должны узнать.
-Об этом я и говорю! - победно заключает юноша. - Теперь мы будем прославлять учителя.
-Я бы все же спросил его, - осторожно замечает Матфей. - Все великое заслуживает своей славы. Иисус - великий мыслитель. Но хочет ли он этого? Нам следует спросить его.
-Не нужно ничего спрашивать! - возмущается юноша. - Какой ты боязливый, Матфей. Разве учитель скажет: идите и прославляйте меня?
-Мудрец презирает славу, - в последний раз пытается усомниться мытарь.
-А он - Мессия!
И юноша начинает рассказывать свой вещий сон: Иисус стоял на горе Фавор в окружении Моисея и пророка Илии, и Господь с небес прославил его.
-Это был знак всем нам. Вы стояли рядом со мною. Вот я вам и рассказываю, - из любезности он умалчивает, что мытарь не был удостоен такой чести в его сне.
Симон, сопровождая идущих впереди Иисуса и Иуду, спрашивает их с гордостью гида, как им понравилось собрание.
-Все синагоги похожи друг на друга, - отвечает Иисус.
-В этом единство нашего народа, - охотно соглашается он.
-Пожалуй.
-Но размеры и убранство, конечно, разные,- продолжает беседу кананит.- Синагога Антипы у южных ворот побольше и побогаче нашей. Говорят, главная синагога в Александрии чуть меньше Храма.
-Это так, - подтверждает Иисус.
-Вы видели ее?
-Да.
-Какая она?
-Иуда знает ее лучше меня.
-Господин? - кананит обращается к бывшему комиссару.
-Она огромна, Симон, - сообщает Иуда. - Те, что стоят в последних рядах, не могут слышать первых. Им подают знаки, когда молитва окончена, и все собрание должно произнести “Амен” единым голосом. В нем семьдесят золотых кресел для Совета общин и одно - для Верховного раввина. Да ведь ты сам все знаешь.
Но Симону все равно приятно послушать хвалу грандиозным сооружениям своего народа. Каждый еврей должен гордиться Храмовым комплексом, дворцом Ирода, Александрийской синагогой и даже портом Цезареи. Нация должна напоминать себе о своем величии, чтобы не раствориться в ничтожности.
-Так вы еще не решили, когда идете в Иерусалим? Если бы вы мне дали еще один день, чтобы закончить дела, которые я не могу закончить в субботу, я бы с радостью стал вашим спутником. Это было бы для меня большой честью.
Иисус вопросительно взглядывает на Иуду.
-Я не спешу.
-Хорошо, Симон, мы задержимся на один день, - отвечает он. - Но мы пойдем в Иерусалим не самой прямой дорогой.
-Такое паломничество будет для меня еще интереснее.
Устроив гостей во дворе на ложах и перепоручив заботу о них своему старшему сыну, который сопровождал их в молельный дом, Симон с извинениями покидает дом. Иоанн с Иаковым следом за ним уходят повидать старых знакомых в Кане. Они значительно переглядываются с рыбаками, и те понимают, что братья отправляются на ловлю человеков - овец для стада Христова.
Иуда тут же устраивается на втором ложе, потребовав от подростка тюфяков и подушек, и дремлет. Иисус отдыхает на первом ложе, наблюдая за играми детей во дворе. Матфей садится рядом со своим подарочным Геродотом в руках. Заметив красочный свиток, сын Симона ломающимся подростковым голосом спрашивает его:
-Это Писание?
-Нет, это греческая книга.
-Она о Господе?
-Она о древних народах.
