-Что случается?
-От чего болезни и немощи? Если люди страдают за грехи свои, то это справедливо. Почему страдают невинные?
-Должно людям страдать. Они - мясо преисподней.
-И дети малые?
-Все!
Эта доктрина еще больше удивляет Фому.
-Господин, о чем вы говорите?
-Об этом мире, мой юный друг, - сурово отвечает Иисус. - Говоришь, вы ждете царство праведных. Что же есть в нем, по-твоему?
-Люди там подобны ангелам.
-Что же делают ангелы?
-Они не пьют и не едят, не болеют и не умирают. Господин, разве вы не верите в Царство Небесное? - Фома чего-то не понимает.
-Не только верю, но и знаю его. Я был в Царстве Небесном. Это верно, что там не едят и не болеют, не женятся и не судятся. Но боюсь, Фома, Царство Небесное превзойдет твои человеческие ожидания. Там нет человека! Все человеческое осталось в этой преисподней!
-Кто вы, господин? - пораженно вопрошает ученик Иохонана.
-Я вчера был там, где сегодня стоит твой учитель. Я тоже хотел низвести огонь на землю и очень желал, чтобы он возгорелся поскорее и покрыл пламенем весь этот чудовищный мир. Но я освободился от этого. Святой Дух освободил меня. И я желаю того же твоему учителю. Не нужна мне погибель мира. Мне нужна свобода от него.
-Что мне передать учителю?
-Передай то, что видишь, - Иисус широким жестом указывает на своих учеников. - Слепые прозревают и мертвые воскресают.
Фома с легким испугом взирает на его окружение, словно ожидая увидеть среди них полуистлевший труп, который не заметил сразу. Перед ним обычные, живые люди. Он начинает понимать, что Иисус пользуется словами не так, как принято. Его слепые все видят, а мертвые едят неумытыми руками и пьют вино. Но если его мертвые вовсе не мертвы, то каково же его воскресение и Царство Небесное? Очень странный человек, который странно пользуется словами.
-Господин, я видел, как ваши ученики едят без омовения. Язычники тоже делают так. В чем же их заслуга?
-Они омыты Святым Духом.
Потрясающий ответ! Иоанн наслаждается. Учитель всех расставил по местам. Теперь Фома знает, с кем имеет дело.
-Иохонан заставляет нас поститься и соблюдать все заповеди. А ваши ученики постятся?
-Разве кто-нибудь постится на свадебном пиру? Ныне они на пиру. Настанет время поминок, тогда и будут поститься.
И опять Иоанн наслаждается. Учитель никому не дает в обиду своих учеников!
-Язычники не знают, а мы знаем, - вступает он в разговор, пользуясь полученным от Иисуса правом давать пояснения. - Не то оскверняет человека, что входит в него, но то, что выходит из него, ибо грех и зло не снаружи человека, но внутри него. Омовение не нужно тому, кто внутренне очистился.
-И поэтому вам не нужно креститься у Иохонана? - догадывается Фома.
-Именно так! Мы крещены Святым Духом, - торжественно заявляет юноша.
Фома возвращается на родной берег в большом недоумении. Он вновь переходит реку, поднимается по склону и входит в грот отшельника.
-Отважный человек - Иохонан, - уважительно отзывается Петр.
-Божий человек, - соглашается Андрей. - Никого не боится.
Но Иуда чем-то раздражен.
-Иохонан упрекает Антипу в том, что тот живет с женой своего брата. Разве это худший из его грехов? - гневно произносит он. - Да пусть он спит с женами всех своих братьев! Его семья в крови наших отцов и матерей! Ироды виновны в казнях и убийствах тысяч израильтян. За это они должны гореть в огне, а не каяться. Разве их покаяние кого-то вернет?
-Иохонан ведь не зелот,- замечает Симон.- Он не с нами. Он делает то, что велит ему Бог.
-И что ему велит Бог? Не есть, не пить и питаться саранчой? Он сам ее ловит? Или ему ученики приносят? К чему все это?
-Он праведник! - заступается Петр.
-Что мне с его праведности? - угрюмо отзывается Иуда. - Что тебе с его праведности?
-Ну, не знаю…. Божий человек.
-Завтра этого Божьего человека Антипа казнит.
-Откуда ты знаешь? - не выдерживает Иоанн.
-Об этом не трудно догадаться. Этот род не прощает обид. И Антипа не простит.
-Он не посмеет, - неуверенно произносит Петр.
Иуда мрачно усмехается:
-Лучше один раз услышать упрек в жестокости, чем сто раз - в малодушии. Будь уверен. Антипа его убьет.
-Да, это было безрассудством, - соглашается Матфей. - Оскорблять царя в присутствии его слуг.
Наконец, Иисус подает голос:
-Назначение пророка - быть безрассудным. Иначе он не пророк.
-Но теперь он погибнет, учитель!
-Что ж, - с ледяным спокойствием отвечает он, - значит, Иохонан скоро будет в Царстве Небесном. Разве можно пожелать человеку лучшего?
Все замолкают. Даже черный цинизм Иуды бледнеет перед этой философией свободы.
-Быть может,- строго спрашивает Иисус, - кто-то из вас хочет пожелать пророку другого?
Ученики пристыжено молчат. Он угадал их человеческие мысли. Никто из них не смеет возразить. Он сам делает это за них.
-Знаю, что вы думаете. Царство Небесное не пропадет. Можно и не спешить туда. Говорю вам: с этого начинается лицемерие мира. Ибо хочет он совместить свободу с человеческим, истину со святыней, небесное с земным, и сам становится порождением ехидны - чудовища с женским лицом и телом змеи. Уроды наполняют этот мир и поклоняются своим уродливым богам.
Легкий порыв ветра проходит над рощицей, шелестя листвой. И опять все замирает в полуденном зное.
Из грота выходит Фома и в третий раз пересекает реку. Его одежда сегодня не успевает просыхать на нем. Вновь мокрая рубаха прилипает к его ногам.
-Господин, учитель велел мне сказать: мир тебе, Иисус из Назарета. Я наслышан о тебе от твоего брата Иамеса-нашрита, который давно и близко знаком мне, - передает Фома заученное приветствие. - Иохонан спрашивает: тот ли ты, кого ждет весь Израиль? - и он впивается недоверчивым взглядом в Иисуса.
Иисус остается невозмутимым.
-Твой учитель - совесть Израиля, а я - его свобода. Пусть Израиль решит, нужны ли ему совесть и свобода.
Фома кивает головой и хочет уйти.
-Передай ему еще следующее. Ныне приблизилось к тебе, пророк, Царство Небесное ближе всех в Израиле. И недели не пройдет, как ты окажешься в нем. Прими же его с радостью.
-Я передам ваши слова, господин, - почтительно произносит Фома и в четвертый раз сходит в Иордан.
“Долго же ему придется так ходить”, - сочувственно думает Иоанн.
Ревность его прошла. Ведь своим вопросом Иохонан формально подтвердил, что он не претендует на мессианство и готов признать эту роль за Иисусом.
-Все ли готовы идти? - вдруг спрашивает Иисус, поднимаясь решительно с земли.
