обычным магнитным ключом от электронного замка. Катя поднесла его к глазам. На ключе не было никаких надписей. Единственное, что отличало его от тысяч точно таких же ключей, — это необычный цвет. Как правило, такие ключи делают из серой пластмассы, этот же был светло-зеленым.
Катя хотела бросить ненужную вещь, но вовремя вспомнила про отпечатки пальцев и сунула ключ в карман джинсов от Versace, которые ей порядком надоели за нынешние сутки. Но о том, чтобы переодеться, вытянуться на чистых простынях или хотя бы просто откинуться на спинку мягкого кресла и посидеть минутку, прикрыв усталые глаза, не могло быть и речи.
Но пожаловаться на жизнь некому, да к тому же пока она жива, так что все не так плохо. Катя задержала дыхание и выскочила из кабинки, пробежала до двери, бросив мимолетный взгляд в зеркало — вид, конечно, так себе, несвежий и утомленный, но волосы не растрепаны, и в глазах нету дикого блеска.
Перед дверью туалета она ни с кем не столкнулась и облегченно перевела дух. Теперь никто не свяжет с ней убийство Лиды Дроздовой.
Хотя положение ее было ничуть не лучше, чем прежде: она снова была без денег, без телефона, снова не знала, куда можно идти и кому можно доверять.
Впрочем, доверия к людям в ней осталось еще меньше, чем несколько часов назад.
Ее предал человек, которому она доверяла безгранично, которого считала одним из самых близких людей. Предал подло, цинично.
Стараясь не думать об этом, Катя протискивалась сквозь толпу.
Вокруг нее танцевали, обнимались, выясняли отношения. Казалось, вся жизнь этих людей была сосредоточена только в стенах клуба, все, что за этими стенами, для них как бы не существовало.
Проходя мимо зеркальной стены зала, Катя увидела странную женщину. Она была старше большинства окружающих, может быть, лет тридцати пяти. Ярко, вызывающе одетая, она самозабвенно танцевала перед зеркалом, танцевала вдвоем с собственным отражением. В какой-то момент она прижалась к зеркалу и поцеловала свое отражение в губы.
Во всяком случае, эта женщина могла не сомневаться во взаимности.
Протиснувшись мимо нее, Катя оказалась возле бара. Она хотела пройти мимо, но вдруг кто-то схватил ее за плечо:
— Эй, подруга, а ты как здесь оказалась?
Катя обернулась, собираясь сбросить руку незнакомки и ответить резкостью, но увидела на высоком барном табурете Ладу. Татьяна сидела рядом с полным бокалом в руке.
— Катюха, ты как сюда попала? — тараторила Лада. — А где твой голландец? Ты же вроде с ним ушла?
— Голландец? Какой голландец? — переспросила Катя. То, что произошло с ней несколько часов назад, казалось ей бесконечно далеким.
— Ну, не голландец… бельгиец…
— Ах, Седрик! Да я не знаю, где он… дома, наверное…
— Что, уже в Бельгию уехал?! — И Лада громко расхохоталась собственной шутке.
— Да в гостинице он, наверное… десятый сон видит…
— Ну ты даешь, подруга! Неужели упустила такого отпадного перца? Я тебя не понимаю! Если он тебе самой не нужен — уступила бы подругам… мне, например…
Седрик сидел в запертой кладовке на заколоченном фанерном ящике в позе роденовского мыслителя.
Он уже несколько раз обследовал это крошечное помещение и убедился, что выбраться отсюда без посторонней помощи невозможно. А помощи ему ждать тоже было неоткуда.
Сейчас его беспокоили два вопроса: что собираются делать с ним «гостеприимные хозяева» и где сейчас находится Катя.
Он познакомился с этой девушкой всего несколько часов назад, но сразу почувствовал к ней какую-то необъяснимую симпатию.
Кажется, здешний хозяин, этот мрачный старик в инвалидном кресле, тоже хорошо к ней относится. Но можно ли ему верить? Ведь он сказал, что отпустит его, Седрика, а вместо этого его заперли в этой тесной каморке…
Седрик вспомнил все ужасы, которые он слышал о русской мафии.
Нет, вряд ли Катины неприятности позади.
А он… чем он может помочь ей, когда сам заперт здесь?
Он встал с ящика и снова огляделся.
Здесь была единственная дверь, запертая снаружи, и не было окон. Но воздух тем не менее оставался до—статочно свежим…
Седрик запрокинул голову и увидел в углу каморки, под самым потолком, вентиляционную решетку.
Решетка была довольно большая, она крепилась к стене несколькими винтами.
У него не было отвертки, не было даже обычного ножа, однако ящики, занимавшие значительную часть кладовки, были по краям обиты металлической лентой.
Седрик отогнул конец такой ленты, сгибая и разгибая ее, отломил кусок. Этим плоским железным прямоугольником можно было воспользоваться вместо отвертки.
Он подтащил ящик к стене под решеткой, встал на него и с трудом отвинтил один за другим крепившие решетку винты.
Осторожно сняв ее, он заглянул внутрь.
Вентиляционный канал был достаточно широким, чтобы внутрь мог забраться человек.
Седрик подтянулся и влез внутрь его.
Внутри было темно и пыльно. Слежавшаяся пыль лежала на стенках канала толстым пушистым слоем, и Седрик в несколько секунд покрылся грязью, как трубочист. Но сейчас собственный внешний вид беспокоил его меньше всего.
Он полз вперед, опираясь на локти и колени, и старался не шуметь.
Впереди послышался какой-то негромкий шорох.
Седрик замер и вгляделся в темноту.
Перед ним горели две красноватые точки.
Два глаза.
«Крыса!» — понял он с отвращением.
Он с детства ненавидел и боялся крыс…
В далеком детстве он гостил на ферме у дядюшки и там в сарае столкнулся с огромной, наглой крысой. Грызун смотрел на маленького мальчика с таким злобным, таким хозяйским выражением, что Седрик с криком убежал в дом…
Он взял себя в руки и шикнул на крысу.
Та нехотя повернулась и побежала прочь, топоча маленькими лапками.
Седрик немного выждал и пополз дальше.
Впереди показался слабый, едва заметный свет.
Он пополз на этот свет, надеясь, что там может быть выход, и одновременно опасаясь ловушки.
Свет становился ярче и ярче, и одновременно приближались, нарастали звуки — негромкие голоса, шаги.
Седрик продолжал ползти вперед, стараясь не издавать ни звука.
Наконец он оказался еще перед одной решеткой, через которую была видна большая полутемная комната.
Здесь, при свете нескольких неярких светильников, широкоплечий горбун, похожий на сказочного тролля, раздавал бравым молодым парням оружие.
— По возвращении отчитаетесь, — бормотал он, вынимая из металлического шкафа помповые ружья, карабины и пистолеты. — Смотрите у меня, оружие дорогое, если что — Свояк с вас голову снимет…
«Они готовятся к самой настоящей войне! — с ужасом подумал Седрик. — Бедная Катерина, среди
