– И слушать не хочу весь этот бред! – Старыгин отвернулся и снова склонился над картиной. – Приходите снова, если придумаете что-нибудь поумнее!
– Поумнее? – Легов усмехнулся. – Где уж нам поумнее! Мы ведь люди простые, грубые!
Университет, правда, тоже закончили, но до вас нам ой как далеко! А если хотите что-нибудь поумнее – так не угодно ли на это взглянуть?
Он вытащил из кармана сложенный вдвое листок и победным жестом протянул его Старыгину.
– Это еще что такое? – Дмитрий Алексеевич недоуменно уставился на рисунок. – Уж это точно не рука Леонардо!
– Целиком с вами согласен, усмехнулся Легов, – на компьютере состряпали. На милицейском жаргоне такой портретик называется фотороботом! Никого из знакомых случайно не узнаете? Или нет, как вы говорите, портретного сходства?
– Ну себя самого узнаю, – неохотно признал Старыгин. – И что с того? Если хотите, могу вам подарить свою фотографию, шесть на восемь, там я еще больше похож...
– Когда понадобится, фотографии мы сами сделаем! Только не шесть на восемь, а три на четыре. В фас и в профиль. А этот фоторобот тем интересен, что составил его ночной дежурный в тот самый день.., точнее, в ту самую ночь, когда была похищена Мадонна Литта. Этот самый ночной дежурный видел, как вы глубокой ночью выходили через служебный выход музея. И у вас в руках, между прочим, находился некий предмет, который вполне мог быть похищенной картиной...
И я думаю, что это и была именно она, Мадонна Литта!
Легов подскочил к реставратору, уставился на него побелевшими глазами и выпалил:
– Игра окончена, Старыгин! Дежурный опознал вас по фотографии в личном деле! Признайтесь, куда вы дели картину, – или сгниете в тюрьме, и все ваши заслуги нисколько не помогут!
Легов стал страшен. В нем не осталось ничего от прежнего смешного и безобидного человечка, кажется, он даже стал выше ростом.
Маша вздрогнула. Она поняла, что этот человек способен не задумываясь сломать чужую судьбу во имя своих амбиций, что он твердо уверился в виновности Дмитрия Алексеевича, выбрал его на роль подозреваемого и теперь ни за что не отступит от принятого решения, он действительно сгноит невинного человека в тюрьме.., а в том, что Старыгин ни в чем не виноват, Маша не сомневалась ни секунды. Легов по своему положению пытался свести все к простому: кто-то украл дорогую картину из вверенного ему Эрмитажа. Он обязан картину найти и вернуть. Если же это сделать невозможно, то Легову нужно хотя бы , кого-то предъявить начальству в качестве подозреваемого и отчитаться в своей деятельности.
Но ведь картину не просто украли. Ее подменили. И только разобравшись, для чего это сделали, можно отыскать следы настоящей Мадонны Литта. Если Старыгина сейчас арестуют, разбираться никто не станет. То есть может быть потом.., но время дорого. Что-то подсказывало Маше, что нужно спешить. Они могут не успеть...
Легов достал из кармана какой-то тяжелый, тускло сверкнувший предмет. Маша с ужасом поняла, что это наручники.
Решение пришло внезапно. Точнее, не было никакого решения, она начала действовать под влиянием какого-то мгновенного бессознательного импульса. Вспомнив про особенности здешней электропроводки, Маша передвинула старинное резное кресло ближе к двери. В ту же секунду свет в лаборатории погас, комната погрузилась в кромешную темноту.
С той стороны, где находился Легов, донеслось приглушенное проклятье. Евгений Иванович, натыкаясь на мебель, двинулся к столу и наткнулся на Машу. Он прошипел что-то нечленораздельное и мертвой хваткой вцепился в ее руку.
И тогда Маша сделала такое, чего никак не ожидала от себя. Видимо, решив, что, как говорят, семь бед – один ответ, она нащупала в темноте тяжелую настольную лампу и с размаху ударила туда, откуда раздавалось взбешенное бормотание Легова. Из темноты донесся изумленный сдавленный возглас, рука Евгения Ивановича разжалась, и он с глухим звуком рухнул на пол.
– Дмитрий, бежим! – прошептала Маша и каким-то шестым чувством нащупала в тем-' ноте холодную руку реставратора. – Бежим отсюда!
Через секунду они выскочили из лаборатории. Старыгин удивленно вытаращился на Машу.
– Ну вы даете! Честно говоря, не ожидал!
– Я и сама не ожидала, – призналась девушка. – У вас есть ключ?
Он мгновенно понял ее и запер дверь лаборатории.
– Правда, он наверняка предупредил все посты.. – озабоченно проговорила Маша. – Через служебный выход вас не пропустят...
– Не надо через служебный, – Старыгин потащил ее за руку к лестничной площадке. – Вы знаете, где нужно прятать лист?
– Конечно! Кто же этого не знает! – Маша усмехнулась, едва поспевая за реставратором. Лист надо прятать в лесу!
– Тогда человека нужно прятать в Эрмитаже! Здесь каждый день проходят десятки тысяч посетителей, среди которых нетрудно затеряться! – Старыгин выскочил на площадку, подошел к стеклянной двери.., и тут же отшатнулся: за этой дверью стоял плечистый парень из числа подчиненных Легова. Заметив Старыгина, охранник бросился к двери, дернул ее.., дверь была заперта. Он вытащил переговорное устройство и что-то быстро заговорил.
– Скорее! – выкрикнул Старыгин и потащил Машу вперед по коридору. Через минуту они оказались около другой двери, за которой толпились посетители перед картинами испанских мастеров. Старыгин и Маша вбежали в зал и смешались с толпой шумных финнов.
Толстая рослая финка в голубых шортах и вылинявшей джинсовой панаме повернулась к Старыгину, хлопнула его по спине и радостно воскликнула на ужасном английском:
– Хэллоу, френд!
– Hallo, – вежливо отозвался реставратор.
– Итс вери бьютифал! – сообщила общительная дочь севера, окинув широким жестом все окружающее ее великолепие.
– Yes, – сдержанно подтвердил Дмитрий Алексеевич, настороженно оглядываясь по сторонам.
В соседнем зале появились двое сотрудников службы безопасности, пробирающихся, между галдящими туристами, внимательно просеивая их взглядом.
Маша широко улыбнулась финке и жизнерадостно воскликнула:
– Do you want to exchange? Хотите меняться? Souvenir!
– Чендж? О'кей! – финка явно обрадовалась проявленному к ней вниманию. Маша сняла со своей шеи шелковый платок, протянула его финке и в обмен стащила с ее головы панаму, тотчас нахлобучив ее на голову своему спутнику. Критически оглядев Старыгина, сняла с ближайшего финна черные очки и надела на реставратора.
Финн удивленно оглянулся, но его соотечественница засияла, указав на Дмитрия Алексеевича:
– Итс май френд!
– Один из охранников вошел в зал, скользнул взглядом по толпе туристов. Старыгин повернулся к нему спиной и сделал вид, что разглядывает лепнину потолка. Секьюрити что-то вполголоса проговорил в переговорное устройство и пошел дальше. Маша облегченно перевела дыхание.
– И что мы теперь будем делать? – прошептал Старыгин, отстранившись от разрезвившейся финки. – Все равно они меня найдут, рано или поздно.., а вы вообще зря впутались в эту историю! Пока не поздно, отправляйтесь домой! Вы здесь совершенно ни при чем!
– Ну уж нет! – Маша придала своему лицу лихой и независимый вид. – Вы не забыли, что обещали мне эксклюзивное интервью? А ради такого материала я готова хоть к черту в пасть!
– Интервью! – передразнил ее Дмитрий Алексеевич. – Похоже, в ближайшее время единственным интервью, которое мне придется давать, будет протокол допроса! Легов не человек, а бультерьер! Если он в кого вцепится, то уж зубов не разожмет, особенно после того, что вы.., что мы с ним сделали.
– Значит, у нас единственный выход: нужно найти настоящего похитителя и пропавшую картину. Тогда вы будете полностью освобождены от всяких подозрений, а я получу великолепный материал! Единственная беда – мы не имеем ни малейшего представления, где ее искать...
