— Так и знал, что с рыжим намучаюсь, — пробурчал Сет. — Придется его здесь оставить.
Ли бросила беспомощный взгляд на Клэя, тот хотел что-то сказать, но его опередила Каюна.
— Вот что, касатики. Даже если дождь к завтрему уймется, река не сразу успокоится. Вы спешите?
— Нет, — покачал головой Сет. — Но любая задержка стоит денег, а у нас их немного.
— Я с вас ничего не возьму, ежели пособите по хозяйству. Крыша в конце лета прохудилась, да и еще кое-где мужская рука требуется. Девушка тоже без дела не останется — комнат много, я одна. А хоть пару раз в год нужно везде убраться.
— Я, ба… Каюна, по хозяйству тебе помочь не смогу, даже если очень захочу, — усмехнулся Сет. — Другому учен. Получается, отдуваться придется Клэю и Ли. И не только за меня, но и за рыжего.
— Чему ты там учен, внучек? — усмехнулась бабка. — Чай, не книги писать? Помашешь топором вместо меча, дров нарубишь. Воды, когда попрошу, принесешь. Этому учиться не надо. Или гордость не позволяет?
— Нищим гордость не по карману. Договорились.
— Да ты не злись так, мОлодец. Чай, в твоих несчастьях ни я, ни спутники твои не виноваты, особенно рыжий парнишка. Ты подумай, может, кроме самого себя винить-то и некого?
— Ты, часом, не ведьма, Каюна? — теперь тон Сета стал откровенно злым.
— Нет, не ведьма, хоть ты и не первый меня об этом спрашиваешь, — улыбнулась бабка. — После завтрака, касатик, провожу в сарай. Помашешь топориком, авось, к обеду злость-то повыветрится.
Так и остались они у бабки Каюны. Остановка эта оказалась весьма кстати. Дождь лил почти целую неделю. Переправься они через реку по мосту, идти пешком в такую погоду было б невозможно. Рид провалялся с жестокой простудой три дня. Бабка Каюна пользовала его лечебными отварами собственного приготовления, и он быстро пришел в себя. Ли навещала его пару раз, когда Сет был занят, но не задерживалась, ибо работы у нее хватало. Она перемыла полы во всем просторном двухэтажном доме, убрала пыль и паутину. Нельзя сказать, чтобы хозяйка заставляла постояльцев сильно перетруждаться. Работы, конечно, было много, но кормила их бабка хорошо и отдыхать не препятствовала.
Ли поначалу с опаской присматривалась к хозяйке. Каюна была необычной женщиной, и, действительно, иной раз напоминала ведьму. Но девушка быстро поняла — бабка, скорее, ведунья, иными словами, сведущая во многих вещах, большинству людей неизвестных, но не занимающаяся ни колдовством, ни злыми делами. Каюна обладала обширными знаниями о растениях и их лечебных свойствах, умела составлять удивительные настойки и снадобья. Она прожила долгую жизнь и прекрасно разбиралась в людях. Ли с некоторой завистью отметила: частое дурное настроение Сета и его злость совершенно не пугали хозяйку. Осадить «внучка» ей ничего не стоило. Бабка, в свою очередь, прекрасно разглядела тревогу Оливии и как-то сказала ей:
— Не дай ему запугать тебя, девочка. Он, вишь, чуть что — страхом и неуверенностью пользуется, будто научил его кто. А ты не бойся. Любишь его, и хорошо. Пусть он это знает и чувствует. Страха же никогда не показывай, а еще лучше — вовсе не пускай в свою душу. Чего тебе парня бояться? Он без тебя не может, поверь. Самый большой его страх — тебя потерять. Да-да, так и есть, — улыбнулась Каюна, заметив недоверчивое выражение на личике девушки. — Только упаси тебя небеса, милая, попытаться эту власть над ним использовать. Рухнет тогда все. Да ты не из таких, я вижу, — старуха потрепала смутившуюся Ли по зарумянившейся щечке.
К середине второй недели река стала успокаиваться, и путники уже подумывали об отъезде. Бабка не торопила их, работа у нее находилась каждый день, а теперь и поправившийся Рид принимал в ней участие.
Как-то вечером после ужина Ли выглянула в окно и увидела тоненький серп молодого месяца, изящную яркую лодочку в темном океане ночных небес. Сет проследил за ее взглядом.
— Пойдем, прогуляемся, — предложил он.
Парни уже ушли наверх, и на кухне оставалась только Каюна.
— Сходите, голубки, — улыбнулась она. — Сегодня хорошая ночь — молодой месяц народился. Пройдите за дом и вдоль реки, там большой луг, оттуда на луну любоваться лучше всего. У нас в деревне его так и зовут — Лунный луг. Лампу вам дать?
— Нет, спасибо. Я вижу в темноте.
— Ну, тем более грех не прогуляться в такую погоду. Я скотинку проверяла — тихо, ни ветерка. Прохладно, конечно, но на то и зима. А вы вот выпейте по чарочке.
Бабка полезла в шкаф, откуда чего только ни извлекала за время их пребывания в ее доме — от разноцветных бутылей и пузырьков с настойками и снадобьями до странно пахнущих пряностей и вяленых плодов. На сей раз в ее руках оказалась темно-синяя бутылка необычно глубокого цвета, напомнившего Ли колокольчики горечавки. Содержимое было вовсе не горьким, наоборот, медвяным, и, как большинство южных снадобий, ароматным.
Раньше все здешние запахи казались Ли просто незнакомыми, экзотическими, но этот… В нем смешались ароматы, пробуждавшие десятки неуловимых воспоминаний, некоторые поднимались из самого детства, другие были недавними, но не менее дорогими. Сдобные булочки и высохшие на ветру простыни, нагретая жарким солнцем кожа, пыль, прибитая первыми каплями теплого летнего ливня, ландыши и жимолость, земляника и скошенная трава, яблоки, озерная вода, опавшие осенние листья и дождь промозглой ветреной октябрьской ночью… Оливия невольно закрыла глаза, все глубже погружаясь в поток ароматов, чередующихся, смешивающихся, воскрешающих в памяти то одну картину, то другую. К реальности ее вернуло легкое прикосновение к устам. Она открыла глаза, губы мужчины уже скользнули к ее уху.
— Пойдем, будешь грезить, глядя на луну.
Девушка оглянулась, Каюна ушла, они с Сетом были одни. Интересно, чем для него пахла эта настойка? Спросить она не решилась.
Мужчина накинул на плечи Ли плащ, и они вышли из дому. Оливия держала Сета за руку и не отрывала глаз от узенькой лодочки в небесах. Когда вышли на открытое пространство Лунного луга, девушка стала ступать более уверенно: молодой месяц давал на удивление много света. Ли прекрасно различала траву под ногами, ровную, без единой кочки. Они направлялись к центру луга, как вдруг перед ними вырос высокий, больше человеческого роста, камень, по форме напоминающий расплывшийся в основании клык. Девушка прикоснулась к нему. Холодная неровная поверхность была покрыта лишайником.
— Вон еще один, — Сет махнул рукой влево.
— И справа такой же, — отозвалась Ли.
— Да здесь их целый круг, — удивился мужчина. — Видишь?
Девушка пригляделась и в свете месяца различила широкий круг из огромных камней. Казалось, он охватывает весь луг. Странно, Каюна ничего об этом не говорила…
— Пойдем внутрь? — спросил Сет.
— Да. Мы же хотели погулять на лугу.
— Как-то странно здесь, — он помедлил. — Мой глаз плохо видит. Все контуры будто в тумане.
— Думаешь, опасно? — забеспокоилась Ли.
— Нет, опасности не ощущаю. Просто странно. Давно такого не было. Как в детстве: и хочется, и страшно.
— Страшно?
— Ну, не по-настоящему страшно, а как… Трудно объяснить… Как перед прыжком в воду, когда купаешься. Холодно, а как прыгнешь, мурашки исчезают и становится хорошо.
— Тогда пойдем?
Он кивнул, они взялись за руки и медленно вошли в круг, будто в воды незнакомой реки. В первую минуту ничего не случилось, а потом на Ли обрушились ароматы, которые она ощутила, выпив настойку из синей бутылки. Вокруг взвихрился туман, отделяя девушку от мужчины. Порыв ветра разъединил их руки, подхватил, закружил, словно осенние листья, сорвал одежду и бросил куда-то в наполненный звездами мрак. Последнее, что успела разглядеть Ли — сверкающий острый серп луны.
Сет открыл глаза. Он лежал на поляне в ночном лесу, все кругом плыло в молочной дымке. Поднялся
