что из-за меня тебе не хотелось быть Уэверли.
– Мне не хотелось быть Уэверли не из-за тебя, а из-за всего города. – Сидни нетерпеливо тряхнула головой, как будто Клер ее обидела. – Но если тебе так будет легче, теперь я уезжаю из-за тебя.
– Подожди, Сидни, прошу тебя.
– Это все было специально подстроено! Неужели ты не понимаешь? Эмма Кларк подстроила все так, чтобы я выглядела как… как прислуга в глазах Хантера-Джона и моих бывших школьных подруг с их шикарными платьями и силиконовыми бюстами. Откуда она вообще узнала, что я вернулась? Зачем ты ей рассказала?
– Я ни о чем ей не рассказывала.
– Нет, рассказывала. Откуда еще она могла об этом узнать?
– Возможно, от Элизы Бофорт, – предположила Клер. – Ее бабушка была на обеде в Хикори.
Сидни какое-то время смотрела на Клер; в глазах у нее стояли слезы. На памяти Клер ее младшая сестра не плакала ни разу. Они обе были мужественными девочками. Когда мать бросила их, они, казалось, не слишком переживали; ни одна из них не пролила ни слезинки. Но только сейчас Клер задумалась, что же все это время творилось у Сидни в душе.
– Почему ты это допустила? Зачем позволила мне приехать сюда? Хочешь сказать, что ты ни о чем не догадалась, когда Эмма позвонила тебе и попросила организовать прием, призванный выставить напоказ то, о чем все и так знают? Безумную страсть и богатство! Она затеяла все это ради того, чтобы продемонстрировать их мне.
– Этот прием устроила не она, а ее мать. Я ни разу даже не разговаривала с Эммой. Может быть, это просто случайное совпадение, Сидни, и ничего такого не значит.
– Уж кто бы говорил! Для Уэверли каждая мелочь имеет значение! И вообще, как ты можешь их защищать! Неужели тебе приятно общаться с людьми, которые такого мнения о нас? Я же помню, когда мы были детьми, никто не хотел дружить с тобой, ни один мальчишка не хотел на тебя смотреть. Я думала, ты именно поэтому и ударилась во все это, – Сидни обвела рукой еду и цветы на столах, – потому что считала, что, кроме дома и бабушки, тебе ничего не нужно. А мне хотелось чего-то большего! Мне хотелось, чтобы у меня были друзья. Мне хотелось нормальной жизни! Когда Хантер-Джон меня бросил, я была просто раздавлена, а ты вообще ничего не заметила. Сегодня мне было очень больно, Клер. Для тебя что, это совсем ничего не значит?
Клер не знала, что ответить, и это, похоже, стало для Сидни последней каплей. Что-то прошипев сквозь зубы, она подошла к сумочке, которую оставила у двери, вытащила оттуда небольшой лист бумаги и двинулась к телефону на стене рядом с кладовой.
– Что ты делаешь? – спросила Клер.
Сидни демонстративно отвернулась от нее и набрала телефонный номер, который был записан на листке.
– Пожалуйста, Сидни. Не уезжай.
– Тайлер? – произнесла Сидни в трубку. – Это Сидни Уэверли. Я застряла в одном месте и не могу уехать. – Она немного помолчала. – Уиллоу-Спрингс-роуд, это на востоке. Дом тридцать два, большой особняк в тюдоровском стиле. Подъезжай к черному входу. Большое спасибо.
Сидни сдернула с себя фартук и швырнула его на пол, потом схватила сумочку и выскочила из кухни.
Клер беспомощно смотрела ей вслед. Желудок у нее сводило так сильно, что она испугалась, как бы ее не вырвало, так что ей даже пришлось согнуться и упереться ладонями в колени. Она не может потерять то, что осталось от ее семьи, после того как только-только обрела ее. Она не допустит, чтобы Сидни снова уехала из-за нее.
Последние десять лет были не единственным темным пятном в биографии Сидни. Клер поняла, что и в детские годы совершенно не знала свою сестру. Она и не догадывалась, что Сидни считала Хантера-Джона своей единственной любовью. Она понятия не имела, что эта история так больно ее ранила. Зато люди, собравшиеся на патио, были прекрасно об этом осведомлены. И они сделали все это нарочно. Клер с самого начала чуяла неладное. Сидни была права. Каждая вещь что-то значит, а Клер не обратила внимания на все предостерегающие знаки.
Она сделала глубокий вдох и распрямилась. Она все исправит.
Она подошла к телефону и нажала кнопку набора последнего номера.
Довольно долго никто не отвечал, потом в трубке послышался слегка запыхавшийся голос Тайлера.
– Слушаю?
– Тайлер?
– Да, это я.
– Это Клер Уэверли.
В трубке повисло отчетливо изумленное молчание.
– Клер! Как странно. Мне только что звонила ваша сестра. Судя по голосу, она была чем-то расстроена.
– Я знаю. Она со мной на заказе. Я вынуждена… просить вас об одной услуге.
– Все, что угодно, – отозвался он.
– Мне нужно, чтобы вы зашли ко мне домой перед тем, как поедете сюда за Сидни. Привезете мне кое- что из дома и из сада? Я скажу вам, где спрятаны ключи.
Минут через сорок в заднюю дверь постучали.
Клер открыла дверь и увидела на пороге Тайлера с двумя картонными коробками, в которых были цветы и другие необходимые Клер ингредиенты.
– Куда это поставить?
– На стол рядом с раковиной.
Он вошел в кухню, и она выглянула во двор, где Тайлер оставил свой джип с включенными фарами. Сидни сидела на пассажирском сиденье и смотрела прямо перед собой.
– Я видел вас за работой у Анны, но, должен признаться, за кулисами это выглядит еще более впечатляюще, – сказал Тайлер, обведя взглядом кухню.
Клер обернулась. Дожидаясь, пока Тайлер привезет ей все необходимое, она расставила цветы и блюда на столах во дворе в определенном порядке, потом записала названия ингредиентов и список цветов на специальных карточках, чтобы ничего не перепутать и не подать гостям противоречивый сигнал. Это было слишком важно. Они хотели роз, которые символизировали бы их любовь, но в сочетании с грустью любовь превращалась в раскаяние. Они хотели мускатного ореха, потому что он говорил об их богатстве, но с добавлением вины богатство обращалось в смущение.
– Спасибо, что помогли, – сказала она, надеясь, что он не станет спрашивать, зачем ей все это. Впрочем, с чего бы ему интересоваться? Он ведь был не из местных и не подозревал, на что она способна.
– Не за что.
Она опустила глаза и заметила, что на коленях его джинсов остались пятна земли из сада.
– Прошу прощения за пятна. Я оплачу вам новые джинсы.
– Дорогая моя, я ведь художник. У меня вся одежда в таком виде, – улыбнулся он так тепло, так спокойно, что она едва не задохнулась. – Я могу еще чем-то помочь?
– Нет, – машинально ответила она, потом спохватилась. – Хотя да. Можете уговорить Сидни не уезжать прямо сегодня? Пусть подождет до утра. Мне нужно кое-что исправить.
– Вы что, поссорились?
– Вроде того.
Он снова улыбнулся.
– Сделаю все, что будет в моих силах.
Когда Клер вернулась домой, Сидни с Бэй уже улеглись. Должно быть, Сидни попросила Тайлера по дороге заехать за Бэй к Эванель.
По крайней мере, они решили остаться до утра, а за это время кое-что должно было исправиться.
Клер допоздна хлопотала на кухне, чтобы, как обычно, испечь шесть дюжин булочек с корицей, которые она привозила рано утром по воскресеньям в кафе на площади. Уже за полночь она, зевая, поднялась к
