– Так я и знал. Я напугал ее.
– Что ты сделал?! – осведомилась Сидни точно таким же тоном, как когда Бэй однажды попыталась сама подстричь себе волосы.
Тайлер уставился себе под ноги.
– Я ее поцеловал.
Сидни расхохоталась, но тут же прикрыла рот рукой, когда Тайлер вскинул голову.
– Прости. Это точно все? – Она подошла к Тайлеру и похлопала его но руке. – Я сама поговорю с ней, ладно? Если ты сейчас постучишься, она не откроет. Пусть пока разыгрывает из себя королеву Елизавету, если ей от этого легче.
Сидни сделала Бэй знак слезать с качелей, и они вместе спустились по лестнице.
– Значит, всего один поцелуй?
– Да, но какой!
Сидни обняла дочь.
– Не знала, что в ней это есть.
Они с Тайлером дошли до его дома, и он распрощался с ними.
– Зато я знал.
– Тетя Клер чем-то расстроена? – спросила Бэй, когда они завернули за угол. – Сегодня утром она забыла, куда кладут столовое серебро. Пришлось мне ей показывать.
Такая метаморфоза в тете Клер немного тревожила. Вот если бы ей удалось сделать все так, как было во сне! Тогда все стало бы как надо.
– Она не расстроена, солнышко. Просто она не любит, когда у нее не получается что-то контролировать. Бывают люди, которые не умеют влюбляться, как некоторые не умеют плавать, например. Когда они оказываются в воде, то первым делом впадают в панику. А потом научаются.
– А ты?
Бэй сорвала травинку, проросшую в трещине на тротуаре, и, зажав ее между пальцами, попыталась подуть в нее, чтобы получился пронзительный свист, как научил ее на праздновании Четвертого июля ее новый друг, Дакота.
– Умею ли я влюбляться? – уточнила Сидни, и Бэй кивнула. – Да, пожалуй, умею.
– А я уже влюбилась.
– Что, правда?
– Да, в наш дом.
– Ты с каждым днем становишься все больше похожей на Клер, – сказала Сидни, когда они наконец остановились перед длинным зданием из красного кирпича.
– Ну вот мы и пришли. Мы с тетей Клер здесь учились. Бабушка никогда особенно не любила выходить из дома, но каждый день провожала меня в школу. Я хорошо это помню. Это славное место.
Бэй взглянула на здание школы. Она знала, где будет ее класс: третья слева дверь по коридору, который начинался сразу от входа. Она даже знала, как там будет пахнуть: оргалитом и чистящим средством для ковров. Она кивнула.
– Да, это правильное место.
– Да, – согласилась Сидни. – Это так. Ну что, ты рада, что пойдешь в школу?
– Это будет здорово. Я буду в одном классе с Дакотой.
– С какой Дакотой?
– Это мальчик. Я познакомилась с ним на празднике Четвертого июля.
– А-а. Что ж, я рада, что ты обзаводишься друзьями. Хотелось бы мне, чтобы и у Клер они появились, – произнесла Сидни.
В последнее время она только и делала, что говорила о сестре, а когда они с Клер были вместе, Бэй видела, что они снова превращаются в девчонок. Как будто проживают свою жизнь заново.
– Тебе тоже не мешало бы с кем-нибудь подружиться, мамочка.
– Не беспокойся обо мне, солнышко.
Порыв ветра вдруг донес откуда-то запах одеколона Дэвида, и Сидни обняла дочку за плечи и привлекла к себе. Бэй на миг стало страшно, не за себя, за маму. До нее отцу вообще никогда не было дела.
– Мы сейчас недалеко от центра. Давай заглянем в магазин к Фреду, купим клубничных тартинок! – весело сказала Сидни тем особенным голосом, каким взрослые всегда пытаются отвлечь детей от того, что происходит на самом деле. – А еще знаешь, чего мне хочется? «Читос». Сто лет не ела «Читос». Только Клер не говори, ладно? А не то она попытается сама их приготовить.
Бэй не стала спорить. Она обожала клубничные тартинки. Они были куда лучше, чем ее отец.
Добравшись до магазина Фреда, они вошли внутрь, и Сидни взяла корзинку. Когда они миновали овощной отдел, раздался грохот, и во все стороны покатились апельсины. Они были повсюду: в хлебном отделе, под тележками покупателей, и Бэй казалось, что она слышит, как они смеются, точно охваченные ликованием от внезапной свободы. Продавец овощного отдела и пара корзинщиков тут же бросились собирать их, как специальные мальчики, которые подбирают мячи на теннисном корте; можно было подумать, что они все это время прятались где-то поблизости, дожидаясь чего-то подобного.
Виновник происшествия стоял перед опустевшим прилавком, на котором еще несколько секунд назад громоздилась пирамида апельсинов, но смотрел он не на разгром, который сам же и учинил, а на Сидни.
Это был Генри Хопкинс, тот самый мужчина, который угостил их мороженым, а потом сидел на их одеяле в день Четвертого июля. Бэй он нравился. Он был такой спокойный, совсем как Клер. И надежный. Не сводя глаз с Сидни, он приблизился к ним.
– Привет, Сидни. Привет, Бэй, – поздоровался он.
Сидни кивнула на апельсины.
– Знаешь, на нас несложно произвести впечатление. Не стоило устраивать такой разгром, чтобы привлечь наше внимание.
– Открою тебе один мужской секрет. Мы делаем глупости не нарочно, но обычно из самых благих побуждений. – Он покачал головой. – Я прямо как мой дедушка. Он вечно меня наставляет, чтобы я не ловил ворон.
Сидни рассмеялась.
– Мы с Бэй пришли за клубничными тартинками.
– Похоже, сегодня такой день, что всех тянет на сладкое. Пару недель назад Эванель принесла деду банку консервированных вишен. Вчера он наткнулся на нее и сказал: «Почему бы не сделать побольше мороженого и не приготовить вишнево-банановый десерт?» Для десерта нам не хватало только сливочной помадки, так что сегодня я с утра пораньше отправился за ней.
– Да, ради вишнево-бананового десерта определенно стоит лишний раз проехаться до магазина.
– Слушайте, а не хотите побывать у нас на ферме? Вы ничем не заняты? Десерта хватит на всех. А потом я мог бы показать Бэй ферму. Посмотрела бы на коров.
На душе у Бэй просветлело, точно сквозь облака проглянуло солнце.
– Поедем смотреть на коров! – с воодушевлением воскликнула она, пытаясь заставить мать принять это предложение. – Коровы – это так здорово!
Сидни озадаченно взглянула на дочь.
– Сначала самолеты, теперь коровы. С каких это пор ты так полюбила коров?
– А ты разве не любишь коров? – спросила Бэй.
– Я к ним равнодушна, – ответила Сидни, затем обернулась к Генри. – Мы пришли сюда пешком. Нам не на чем будет добраться домой.
– Я мог бы вас отвезти, – предложил Генри. Бэй потянула мать за рукав.
Ну неужели она не видит, неужели не замечает, как спокойно ей рядом с ним, как их сердца бьются в унисон? Даже жилки у них на шеях пульсировали синхронно.
– Ну пожалуйста, мамочка!
Сидни перевела взгляд с Бэй на Генри.
– Похоже, я в меньшинстве.
– Вот и отлично! Встретимся за кассами.
