как кролик был жив и здоров.
Он вновь двинулся вперед, собака — за ним. Тропинка была проложена крестьянами, которые приходили зимой за валежником, и вела через чащу прямо к поляне.
Надо сказать, что и днем Фарисейская поляна производила не самое приятное впечатление, а ночью от нее так и веяло кошмаром. В неверном свете звезд узкая каменная полоса в лесу наводила на нехорошие мысли, да и духота тут была совсем нестерпимой.
Профессор положил руку на плечо Кемпиону.
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — прошептал он.
Кемпион кивнул.
— Декорация хоть куда. И место, и время подходящие. Пора бы начаться спектаклю.
Но если Кемпиона не мучили ужасные предчувствия, то мистер Пек был в ужасе. Это стало ясно, едва они остановились на краю поляны и он заговорил хриплым срывающимся голосом:
— Вот тут. Вы приведете его сюда, и я его поймаю.
Он показал на старый дуб и исчез в темноте, а вскоре послышался шорох его ботинок, когда он с обезьяньей сноровкой стал лезть наверх. Когда же он с облегчением вздохнул, стало ясно, что он неплохо устроился подальше от непосредственной опасности.
— Я буду тут, пока он не появится.
— А где пес? — спросил профессор.
— Внизу. За него не беспокойтесь.
Мистер Пек занялся приготовлениями к встрече.
— Что дальше? — пробормотал Кемпион. Отовсюду слышались шорохи, поскрипывания, словно кто-то тяжело дышал в темноте. Все трое мужчин прониклись ощущением необычности происходящего, однако каждый по-своему.
— Думаю, — сказал профессор Кемпиону, — вам надо пойти налево, а я пойду направо. Снимал я в том месте, где тропинка из леса полковника подходит к самой поляне. Если мы трое расположимся на равном расстоянии друг от друга, то наш «призрак» от нас не уйдет. Конечно, если он явится.
— Жаль, я не захватил рябиновую ветку, — с чувством произнес Кемпион, отправляясь в путь.
Он шел по краю поляны, стараясь держаться в тени. Если не считать того, что один раз он спугнул олениху, больше он ничего не видел и не слышал. Оказавшись в ярдах тридцати от тропинки Гиртов, он остановился и, усевшись на траву, приготовился к долгому ожиданию.
В лесу было тихо, однако по вспыхнувшему и сразу же погасшему фонарику он понял, что профессор занял свой наблюдательный пост напротив него. При мысли, что трое мужчин и собака напряженно ждут появления чего-то неведомого на лунных камнях и порыжевшей траве, даже Кемпиону становилось не по себе. Подтянув колени к подбородку, он всматривался в темноту, не позволяя себе ни на секунду закрыть глаза.
Минуты тянулись медленно. Пару раз из леса доносились сонные крики птиц. Постепенно Кемпион привык к тишине и различил даже крик козодоя в саду Гиртов, напоминающий старинную трещотку полицейского.
Прошло довольно много времени, прежде чем Кемпион явственно услыхал чьи-то шаги. Он повернул голову и прислушался. Ничего сверхъестественного. Двигался человек. Может быть, зверь. Миновали минуты две, и когда до слуха Кемпиона долетел металлический щелчок капкана, он успокоился.
Шаги удалялись, иногда затихали и тогда слышались точно такие же щелчки. Кому-то было плевать на чудовище, которое убило леди Петвик и чуть не свело с ума Лагга.
Вновь все стихло. Стрелки на часах показывали половину первого ночи. Кемпион вздохнул и прикрыл глаза. Его лицо опять приняло глуповатое выражение.
— Надеюсь, мой ангел-хранитель не забыл обо мне, — подумал он и поднял воротник пиджака, чтобы прикрыть белый воротничок рубашки.
В душной ночи уже было ощутимо прохладное дыхание зари, когда Кемпион мгновенно стряхнул с себя дремотное состояние из-за самых ужасных звуков, когда-либо слышанных им в жизни. Они не были громкими, но действовали гипнотически.
Тихий вой напомнил Кемпиону о словах Лагга, когда тот пытался рассказать ему о «песне, которую мог бы петь зверь». Даже живя среди самых примитивных народов, а ему и это пришлось испытать, он не слышал ничего подобного. От ужаса у него стыла кровь в жилах. Самое неприятное, что этот звук имел свой ритм. Он становился то выше, то ниже и глуше, проникая глубоко в душу.
Звуки приближались. Ближе. Ближе. И вдруг Кемпион увидел его.
Он пришел не из леса Гиртов, как они ожидали, а с северной стороны и теперь стоял на фоне светлеющего неба.
Кемпион вскочил, забыв о затекших ногах, так как существо, кем бы оно ни было, все-таки испугало его. В самом деле, необычайно высокое и тощее, с рогами на голове, оно было несоразмерно и ужасно с виду. Кемпиона затрясло, как в лихорадке, и затошнило, потому что подул ветер и принес с собой отвратительный запах.
У него хватило сил выбежать на открытое место. Чудовище остановилось, потом повернулось к нему. Тут он обратил внимание на его единственный мертвый глаз.
Так как Кемпион не двигался с места, то чудовище само двинулось ему навстречу, и в это время жалобно завыл пес Пека. Определив направление, Кемпион стал потихоньку отступать на вой, увлекая за собой то ли тень, то ли живое исчадие ада, как вдруг оно метнулось к нему, и Кемпион бросился бежать.
Когда он поравнялся с воющей собакой, чудовище чуть было не схватило его, но наверху послышался шорох и что-то полетело вниз, словно огромная летучая мышь. Прямо на голову преследовавшего Кемпиона существа упала тяжелая сеть, и отвратительный, похожий на звериный, вой огласил лес.
— Уберите собаку! — крикнул, подбегая, профессор. — Ради всего святого, уберите собаку!
Глава восемнадцатая
Атавизм
У профессора дрожала рука, державшая фонарь, пес, забыв о своей минутной храбрости, жался к дереву, и только Кемпиону хватило мужества наклониться над судорожно дергающимся в тяжелой сети существом.
Ослепительный после почти полной темноты свет фонаря, как ни странно, не прояснил ситуацию. Существо затихло и теперь, бесформенное и волосатое, лежало недвижимо.
Глядя на него, и Кемпион, и профессор неожиданно подумали об одном и том же — как невелики были их шансы на успех. И все же они победили.
Пек спрыгнул на землю со своей ветки. У него было белое, как мел, лицо, все в крупных каплях пота.
— Здорово, — шепотом повторял он. — Здорово.
В конце концов профессор тоже наклонился на сеткой, и в его голосе прозвучало больше волнения, чем страха:
— Так я и знал. Так и знал. Самый замечательный пережиток прошлого, о каком я только слышал. Вы хоть понимаете, кого мы поймали?
— Женщину, — ответил Кемпион.
— Ведьму, — поправил его профессор. — Поглядите… Только осторожно. Как бы с ней чего не случилось.
Он стал поднимать сетку, а молодой Пек, стараясь подавить в себе ужас, что в тех обстоятельствах было проявлением настоящего героизма, засветил дрожащими руками фонарь.
Наконец, профессор и мистер Кемпион освободили свою пленницу от веревок, но она даже не пошевелилась.
— Только этого не хватало! Неужели умерла от страха? — с беспокойством воскликнул профессор. —
