сам справился, и обошлось же все!
Сергей, продолжая держать Нику за талию, встал вместе с ней, забыв поставить Веронику на пол.
— Да запросто мог в нее попасть! — ответил он в темноту.
— Ну, все, все, извини! Цела твоя красавица? — задушевно поинтересовался мужчина.
В комнате по-прежнему было темно, фонарик, который отшвырнул Сергей, разбился, в сарае происходили какие-то действия, там мелькали лучи фонарей, но это помещение оставалось в непроглядной тьме.
— Я цела, спасибо! — сказала Ника, не забыв о хороших манерах, и шепотом попросила: — Кнуров, поставь меня на пол.
Он не ответил, на пол ее не поставил, а прижал сильнее к своему боку.
— Так! — обрадовался чему-то голос. — Значит, «поставь на пол»! Очень хорошо! Дайте свет сюда! — крикнул он.
Поскакав по стенам, комнату залили несколько сильных лучей небольших ручных прожекторов.
— Ну-с, посмотрим на ваше наследство, Вероника Андреевна, — сказал Дед.
И Ника, наконец, его рассмотрела — среднего роста, плотный, добродушный, совсем обычный на первый взгляд дядька, но, присмотревшись, поняла, что ой как обманчив этот первый взгляд!
Три человека встали вокруг бетонного уступа, освещая содержимое ящика, Кнурова с Никой, прижимавшего ее к себе одной рукой, за талию, так и не опустив на пол, и стоящего рядом генерала.
Дед взял папку, раскрыл ее, пробежал глазами документ, перевернул, так же быстро пробежал взглядом еще три листка, лежавшие в ней.
— И что там? — спросила Ника.
— К сожалению, не могу вам пока сказать, Вероника Андреевна, — мягким, почти извиняющимся тоном оповестил он.
— Простите, пожалуйста, — в ответ ему тоном пай-девочки обратилась Ника. — Нас не представили, и я не знаю, как вас зовут.
— Федор Ильич, а эти орлы, — он ткнул папочкой в сторону Кнурова, — называют меня Дедом или Генералом. Как вам удобней.
— Федор Ильич, я так поняла, что вы заберете эти документы и я их не увижу?
— Дело в том, Вероника, что эти бумаги являют собой государственную тайну, но я вам обещаю, что вы узнаете их содержание. Сергей, может, поставишь девушку? — усмехнулся Дед.
— Ей и так удобно, — ответил Кнуров, еще не успокоившись от страха за Веронику.
— Простите, Федор Ильич, — обратилась Ника, стараясь при столь странном положении в пространстве сохранить гордую осанку. — Вы действительно генерал?
— Да, генерал-майор ФСБ.
— В таком случае я хотела бы вас попросить. Когда вы изучите эти документы и поймете их значимость и важность, вы и все, кто будет с ними работать, помните, что мой дедушка, брат моей родной бабушки, Былинский Олег Игоревич, сделал все, чтобы сохранить и уберечь эти бумаги от тех, кто хотел использовать их в личных, корыстных целях. Он оберегал их и это золото с войны, надеясь, что наступят времена, когда они смогут принести пользу стране и попадут в надежные руки, пожертвовав для этого своей жизнью, которую ему пришлось прожить под чужим именем, практически нелегально, — выдержав официально-патетический тон, сказала Ника.
— Я об этом знаю, Вероника, преклоняюсь перед вашим дедом и глубоко его уважаю. Вижу, что внучка ему под стать!
— А у меня есть еще один дедушка! Не менее заслуженный и, слава богу, живой, он тоже беглый и немного нелегал, надеюсь, что его за это не будут преследовать власти, — озорно добавила Ника.
— Поверьте мне, вашему дедушке Василию Корнеевичу ничего не угрожает!
— Большое спасибо! — поблагодарила она. — Теперь мы можем отсюда выбраться?
Кнуров отвез Веронику к себе домой, расцеловал и сказал:
— Спи, отдыхай, булькайся в ванной, делай что хочешь, только не вздумай сбежать! Я закончу с Дедом все дела и вернусь! Василию Корнеевичу я все сообщу! — не удержавшись, поцеловал еще раз и ушел.
Ника устроилась на диване в гостиной, укрыла ноги пледом, прилегла на подушку, решила посмотреть новости, взяла в руки пульт и уснула, не успев включить телевизор.
Там ее и нашел Сергей, вернувшись домой поздно ночью.
Она проснулась сразу, как только он присел возле нее на край дивана.
— Ты такой усталый, тебе надо поспать, — сказала она, обнимая его.
— Поспать надо обязательно, но потом! — ответил он, сграбастав ее вместе с пледом с дивана.
— Когда потом? Утром следующего дня?
— Это как получится, может, и утром!
— У тебя что, еще какие-то дела? — не поняла Ника.
— У меня ты!
Заснули они почти что тем самым утром следующего дня, переплетясь ногами и руками, последним осмысленным движением укрыв друг друга одеялом.
Днем, побросав свои работы, мужики приехали к Антону, всем было ужасно интересно узнать подробности дела о наследстве.
Погода баловала, солнце разошлось не по-весеннему, поэтому стол по традиции накрывали на террасе.
Сергей позвонил и сообщил, что они с Никой уже выезжают.
Наталья расставляла тарелки, Дина раскладывала возле них салфетки, ножи и вилки, Василий Корнеевич брал овощи из большой миски, которая стояла рядом с ним на столе, и, порезав, красиво раскладывал на два блюда.
— Василий Корнеевич, — обратилась к нему Ната. — У нас с Диной к вам просьба.
— Слушаю со всем вниманием!
— Давайте свадьбу у нас справлять, места много, и Миша с Диной живут через улицу, мы всех гостей можем разместить.
Василий Корнеевич не успел ответить — на террасу вошел Антон, неся поднос с рюмками, стаканами и бокалами.
— О чем беседуем? — спросил он.
— О Сергее с Никой, — ответила Ната.
— Да, Василий Корнеевич, — поставив поднос на стол, обратился он к дедушке, — я хотел предложить, давайте свадьбу у нас справлять. Мужиков наших приедет много, а места у нас полно!
Дина с Натой переглянулись и рассмеялись.
— Какая свадьба? — спросил Кнут.
Они с Пиратом принесли мангал и устанавливали его недалеко от террасы.
— Сергея и Ники, — ответила Дина.
— А что, они женятся? — удивился Кнут.
— Да сразу все было понятно всем, кроме них двоих, — спокойно сказал Пират.
— Не скажи, брат, — возразил Стечкин, складывая дрова, которые принес, возле мангала. — Я волновался, вы же знаете Матерого, да и девушка с характером, запросто могли так и разойтись после окончания дела.
— Да кто бы дал! — возмущенно всплеснула руками Дина. — А старшие товарищи на что?
— Стали бы они нас слушать! — возразил Мишка, подойдя к жене и поцеловав ее в щеку.
— Подождите! Мы их уже и поженили, а Василия Корнеевича даже не спросили! — смутилась Ната.
— Я тоже волновался, что они так и разойдутся, ничего не поняв, — ответил Василий Корнеевич. — Они оба сильные, настрадались в жизни, могли и не решиться. Но я бы не торопился с утверждением, что
