обвиняешь. Да, ты действительно стреляла в меня!
Элис и так была в этом уверена, но сейчас это признание из его собственных уст лишь усугубило охватывавшее ее все больше чувство отвращения. Сердце ее окончательно окаменело.
— Ну тогда признайся, что это ты и убил Джулию.
Кейрон энергично замотал головой.
— Я приехал в Брайархерст, чтобы встретиться с твоей мачехой — по поводу покупки земли. Я запаздывал, поэтому снял комнату в гостинице на ночь. Нанял верховую лошадь и поехал… в Брайархерст. Приехал — никого. Только эта девушка на полу…
Элис недоверчиво фыркнула, покачала головой.
— Знаю, ты мне не веришь, готов признать, что все это звучит невероятно. Но если ты когда‑нибудь меня любила, поверь мне сейчас.
Глаза Кейрона взывали к ее разуму, но, видимо, зря.
— Поверить тебе? После того, как ты все это скрывал от меня? Если то, что ты говоришь, — правда, почему ты ее скрывал?
— Я боялся потерять тебя.
— Да уж, — Элис кивнула. — Думаю, что если бы ты сразу признался, что ты убийца, это вряд ли повысило бы твои шансы.
— Я еще раз повторяю, я никого не убивал! Но я не мог сказать тебе, что я был свидетелем того, что случилось в Брайархерсте. Боялся, что ты мне не поверишь.
— Если это правда, почему бы я тебе не поверила?
— Мне уже однажды не поверили. Была такая история с одной женщиной — ее звали Элизабет. Мы были помолвлены. Я купил на аукционе фабрику после того, как владелец ее обанкротился. Потом я узнал, что он покончил с собой, и оказалось, что это был отец моей невесты. Я ей доверял настолько, что рассказал всю правду, но она не поверила. Так что видишь, любимая, моя искренность меня уже подводила. На этот раз я поклялся, все будет по‑другому. Я не хотел терять тебя — даже ценой лжи.
Брови Элис поднялись. Она была в смятении. Боже, как бы она хотела поверить ему! Неужели его слова — очередная ложь?
Она притопнула ногой: это все лишь его уловка — он хочет опять ее обмануть.
— Неужели ты сомневаешься, что я тебя люблю?
— Не двигайся! — приказала она. Больше она не желала ничего слышать, довольно!
— Я тебя люблю.
— Довольно! — Уже закричала она.
— Элис! — Кейрон протянул к ней руку и сделал шаг вперед. Элис отшатнулась, стекло окна задребезжало.
— Я сейчас выстрелю. Больше предупреждений не будет.
— Ну и стреляй… — произнес он тихо, приближаясь к ней. — Я все равно без тебя не могу жить.
Он подошел еще ближе; их разделяло всего несколько дюймов. Да, если она хочет остановить его, надо стрелять; другого выхода нет.
Ее палец нажал на спусковой крючок; дошел до упора; еще секунда, нет, доля секунды… Что с ней? Где ее сила воли? Она отчаянно пыталась справиться с собой — и не могла. Да, Кейрон — убийца, маньяк, виновный в таких злодеяниях! Однако она все‑таки любила его, больше жизни!
Кейрон подошел к ней вплотную, дрожащее дуло пистолета почти уткнулось ему в грудь. Слезы снова пеленой застлали ей глаза.
С болезненным стоном она отшвырнула револьвер от себя и бросилась к дверям; вот сейчас руки Кейрона схватят ее за горло…. Ну и пусть! Нет, это что‑то невероятное, какое‑то безумие: Кейрон ее не преследовал!
19
Свежий утренний воздух не принес ей облегчения: сердце болело — сказывались переживания и бессонная ночь, проведенная верхом. Да еще и это хмурое небо, закрытое тучами. Ни лучика солнца!
Но вот на горизонте показалась шпили Уодби, Элис с облегчением смежила ресницы. Как же она вся измучена: холод, усталость и Кейрон — неизвестно, что действительно сильнее.
Она пустила лошадь в легкий галоп, а когда приблизилась вплотную к усадьбе, замедлила ее ход — чтобы не было слышно топота копыт. Элис направлялась к южному флигелю; он подальше от главного подъезда; ей не хотелось нового столкновения с дворецким Хэдли. Спешившись, она нырнула в одну из дверей для прислуги. Замерла, услышав сердитые голоса в доме.
— Я тебе говорю: мне нужно больше! Ты и так слишком разжирела на брайархерстской ренте. — Это — несомненно голос Хэдли, но она не могла понять, о чем это он. Какое отношение имеет к Брайархерсту?
— Ты пьян, да к тому же неудачник. Ты больше ни пенса у меня не получишь, слышишь?
Элис прижалась щекой к холодному камню стены. Это вроде как голос Роберты. Она пробралась к окну, выходящему на галерею второго этажа. О чем они спорят?
— Как ты смеешь! — Это опять Роберта — после того, как раздался звук короткого удара. Непонятно, что происходит. После всего ты еще требуешь денег!
— Я — да. Что бы я ни натворил, это ничего не меняет в условиях нашей сделки, а ты здорово рискуешь! На твоем месте я вел бы себя поосторожнее!
— Это тебе надо было быть поосторожнее с Джулией! Мэрси мне все рассказала.
— Мэрси? Она в Лондоне…
— Интересно, а ты откуда знаешь? Надо было бы тебе получше ей заплатить. Она вернулась — и болтает кому не лень насчет беременности Джулии!
— А ты что болтаешь?
— Не строй из себя дурака. В этом и так никто не сомневается, впрочем, так что со мной это не пройдет.
— Ты о чем?
— Я знала, что Джулия была беременна и что этот ребенок от тебя.
— Джулия была беременна? И эта ведьма Мэрси хочет это на меня навесить? Ерунда — и все.
— Мэрси слишком глупа, чтобы понять что к чему, зато я‑то достаточно соображаю. Ты с Джулией занимался — учился правилам хорошего тона, чтобы потом потренироваться на Элисон?
— Роберта, ты мать, ты ослеплена горем. Ну, допустим, я поразвлекался с Джулией — но почему ты думаешь, что я один?
— Как ты смеешь? Ты был у нее первый и единственный — и ты это знаешь! Если бы не Элисон была наследницей, а Джулия, ты бы наверняка женился бы на ней. Во всяком случае, бедная Джулия заплатила жизнью за твою беззаботность.
— Хватит, Роберта.
— Ничего подобного! — Роберта повысила голос: обесчестил мою дочь, да еще и осмеливаешься отпираться! Хватит с меня твоего вранья!
Раздался звук, как будто кулаком хватили по чему‑то деревянному. Элис встала на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь. Она не верила своим ушам. Оставаться здесь было опасно, но она должна узнать все до конца.
— Она была такой же шлюхой, как и ее мамаша — в чем тут моя вина? — Вино явно развязало Хэдли язык, и откровения хлынули как из рога изобилия.
— Так, значит, признаешься, что у тебя с ней была связь?
— Считай, что так. Суешь везде свой нос. Ну и получай, пожалуйста, мне‑то что? Ну и что, если я ей сделал ребеночка? Опять же я тут ни при чем: вцепилась в меня, как голодная сучка! А потом еще и не смогла удержать язык за зубами. Я ей, кстати, платил, чтобы помалкивала, но ей этого, видите ли, было
