потрясена.
— Разве ты не видишь? — переспросил муж. — Это собака!
— Колоссально! — высказался Дима и скрылся в маленькой комнате.
— Какая прелесть! — воскликнула Тамара. — Где ты ее достал?
— Мне хор подарил.
— Какая это порода?
— Хорошая, плохую я бы не взял.
— Зачем нам собака? — заговорила жена, и лицо Ефрема Николаевича приняло мученическое выражение. — Здесь и так повернуться негде. За собакой нужно ухаживать. Ее нужно водить гулять, ее нужно мыть, ее нужно кормить. Ведь неизвестно, какая вырастет собака — большая или маленькая…
— Это как получится… — неопределенно сказал Ефрем Николаевич.
— Если большая собака — ей нужно специально готовить. Кто будет этим заниматься? Ты знаешь, сколько это стоит?
— Не знаю… — ответил затюканный муж.
— Одним словом, — подытожила жена, — пойди и отнеси собаку туда, где ты ее взял!
— Клавдия Петровна! — Ефрем Николаевич даже выпрямился. — Эту собаку я не верну! Я давно мечтал иметь собаку, и я ее завел!
— Все равно, — пригрозила Клавдия Петровна, — когда ты уйдешь на работу, я ее выкину!
— Клава! — выкрикнул муж. — Ты не можешь выбросить живое существо! Это живая собака, Клава…
Клавдия Петровна взялась за утюг.
— Не хватало, — сказала она с явной издевкой, — чтобы ты приволок в дом дохлую собаку!..
Главное в семейной жизни — не терять чувства юмора. Ефрем Николаевич бочком-бочком протиснулся на маленький балкон, который выходил во двор.
Мальчишки, закинув головы, выжидающе смотрели на учителя.
— Нас поругали, — хитро улыбнулся Соломатин, имея в виду себя и щенка, — но нас не выгнали!
Итак, прошло какое-то время, щенок получил кличку Тинг, вырос и превратился в симпатичную взрослую собаку среднего размера. Как известно, несимпатичных собак не бывает. Привилегию быть несимпатичными люди оставили за собой. Тинг ежедневно сопровождал Ефрема Николаевича в школу, и в зале, где репетировал хор, у Тинга было свое персональное место — возле своей персональной ножки рояля.
Вошел Соломатин, и, как положено, дети встали.
— Садитесь! Здравствуйте! Меня зовут Ефремом Николаевичем. У нас с вами будет урок пения. — Это хорошо, что вы улыбаетесь! — продолжал Соломатин. — Потому что петь весело. Человек отчего поет? От радости.
— И от горя тоже! — вставила аккуратная светленькая девочка. — Я вот ходила на «Князя Игоря», и там Ярославна поет, потому что мужа в плен взяли!
Класс грохнул.
— Это тоже верно! — кивнул Соломатин. — И еще — у нас при школе есть хор мальчиков. Туда принимают всех желающих.
— Я желаю! — поднялся толстенький паренек, Кира. В каждом классе есть ребята, считающие своим долгом балагурить и паясничать. — Только у меня ни голоса, ни слуха.
— Сейчас проверим! — Соломатин открыл крышку рояля, взял аккорд и проиграл простенькую мелодию. — Повтори!
Кира охотно повторил, да так, что все, как говорится, зашлись, и Соломатин вместе со всеми.
— Вот видите! Я к музыке неспособный! — победоносно заявил Кира.
— Ладно, приходи на спевку! — проговорил сквозь смех Соломатин.
— Так я ведь не умею!
— А я научу!
После урока Соломатин вышел из класса и направился к двери, на которой было написано «Заведующий учебной частью».
— Наталья Степановна, — сказал Соломатин, входя, — сейчас проходит всероссийский смотр. Если мы попадем в финал, поедем в Москву и что-нибудь там получим, мы сможем всюду хвастать этим фестивалем…
— Правильно! — поддержала завуч. — У нас замечательный хор, я его так люблю! Если вы что-нибудь получите, от нас отвяжутся с тысячей других дел!
— Неправильно! — возразил Соломатин. — Если мы получим премию, мы сделаем нашу школу первой школой с певческим уклоном! Ну как? — Соломатин был горд своим предложением.
— А зачем? — оторопела завуч.
— В Венгрии уже есть, дети лучше учатся, и объем легких у них увеличивается, и дети становятся одухотвореннее…
— Не надо! — разволновалась завуч. — Если все дети начнут петь, от шума можно будет с ума сойти!
— Привыкнете! — пообещал Соломатин, направился к выходу, но в дверях обернулся. — Вы тоже будете петь вместе со всеми!
— Отметка по пению зря включена в аттестат зрелости! — крикнула завуч вдогонку, а руководство всегда право.
Хор мальчиков под управлением Соломатина заканчивал петь песню, когда отворилась дверь и в зал вошел Кира.
Тинг, который сидел под роялем на своем привычном месте, поднял голову и повилял хвостом. И только когда хор смолк, Тинг легонько тявкнул, приветствуя новичка.
— Значит, встретимся завтра на конкурсе! — объявил Соломатин.
— Ура! — грянул хор.
— Вот, я пришел! — доложил Кира. — А почему здесь собака, она тоже поет?
— Обычно аккомпанирует на рояле, — ответил Соломатин. — Только сегодня собака не в настроении. Для начала, Кира, ты поработаешь с ассистентом. Тинг, вперед!
Соломатин с собакой ушли, а Андрюша протянул новичку руку.
— Андрюша Минаев! Ты Баха любишь?
Кира не нашелся, что ответить.
— Прокофьева, Шостаковича?
Кира пожал плечами.
— Ну а Верди, Бизе?
— Бизе люблю! — обрадовался новичок. — Еще больше люблю наполеон и эклер с заварным кремом! — И победоносно поглядел на хористов, ожидая привычной реакции. Но ее не последовало.
— На первый раз прощаем, а на второй набьем… — Шура показал кулак. Среди певцов тоже бывают драчуны, и не только в детском возрасте.
Каждое утро в семье Соломатиных начиналось в принципе одинаково. Тинг вертелся возле стола, держа миску в зубах и стуча ею об пол. Непрерывно звонил телефон.
