же говорите, что паспорт, бумаги и ключ у вас есть?
– Есть. Но вот у этой девушки нет веры в людей, то есть в нас. Ей непременно надо заглянуть самой.
– Там видеокамеры, и в журнале посещений фиксируется время.
– Ага. Вот мы и сделаем следующее: Анюта предъявит свои бумаги, она тоже ячейку арендует…
– Я вас помню, – кивнула девушка, а я подумала, что яркая внешность далеко не всегда хорошо.
– Прошу не перебивать, когда я излагаю директивы, – кашлянула Лерка. – Так вот, она отправится в хранилище, но ты откроешь ей не ее ячейку, а триста двадцать восьмую.
– Там видеокамеры…
– Да послушай ты. Сразу после нее идет Сашок с документами на триста двадцать восьмую ячейку, но ты откроешь ему ячейку под номером триста восемьдесят, которая принадлежит Ане. При известной ловкости обмануть камеру несложно, просто стойте к ней спиной, ведь ячейки рядом, никто ничего не заметит.
– Если шум не поднимут, – задумчиво сказала девушка. – А если объявится хозяин и устроит скандал, тогда все ваши хитрости…
– Хозяин на кладбище. Можем могилку указать, если интересуешься. Мы оттого и торопимся заглянуть в ячейку, вдруг оставил что на память.
– Это ж тюрьма, – покачала головой девица.
– Брось. Никакого риска. А ты выйдешь замуж за любимого и наплюешь на этот банк. Ну?
Через две минуты она согласилась, спросив с беспокойством:
– А если вы не все фотки вернете? Почему я вам верить должна?
– Зачем они нам? И фотки, и пленки, все получишь уже сегодня. После работы. Мы люди честные.
– Значит, Алексей все нарочно подстроил? – все-таки спросила девушка.
– Не хотелось бы тебя огорчать, но так и есть. Хочешь, Сашок ему ногу сломает? Совершенно безвозмездно.
– Лучше яйца отрежьте, – поднимаясь из-за стола, заявила девица.
– С удовольствием, – квакнул Сашок, когда она ушла. Лерка нахмурилась.
– Не вздумай. Где мы найдем еще такое сокровище? Ну что, счастье мое, – повернулась она ко мне, – дуй в банк, Сашок за тобой. Я жду здесь.
И мы отправились в банк – я впереди, Сашок чуть поотстав. На подходе к банку я почувствовала себя очень скверно. Шантаж, воровство и прочее – это ж сколько мне дадут, если поймают?
Я развернулась, с намерением смыться и едва не столкнулась с Сашуней. Он улыбнулся и сказал:
– Не дури. – А я на ватных ногах направилась к заветному окошку.
Девица тоже чувствовала себя не в своей тарелке, что и неудивительно. Я поздоровалась, протянула паспорт с карточкой, а ключ зажала в руке, чтоб никто случайно не увидел брелок, расписалась в журнале, прошла к комнате охраны и в сопровождении охранника спустилась в хранилище, где уже ждала девушка. Только тут я подумала, что в ячейке может оказаться что-то большое, и покосилась на свою сумку. Неужто не влезет? Ничего, мне бы только узнать, что там, а второй раз можно и Сашуню отправить.
Я вошла в зал. Девушка приблизилась к длинному ряду ячеек, я протянула ей ключ, она открыла дверцу с номером и отошла в сторону. Я вытащила железный ящик, подняла крышку и едва не рухнула на плиточный пол. Не доллары и не бриллиант величиной с яйцо лежали в ящике, а одинокий листок бумаги, на котором какой-то юморист нарисовал здоровенный кукиш. Я заглянула под бумагу, неизвестно на что надеясь, поспешно поставила ящик на место и заперла дверцу. Девушка болтала с охранником.
– Спасибо, – буркнула я. Меня потянуло на свежий воздух. Проходя через зал, я увидела Сашуню, он стоял возле десятого окошка, терпеливо дожидаясь своей очереди.
На улице мне полегчало, а потом сделалось так обидно, хоть волком вой. Ну что это в самом деле, столько мучений, и все из-за дурацкого кукиша. Лерка пила коктейль. Взглянув на меня, она сразу помрачнела.
– Пусто?
– Хуже.
– Что может быть хуже?
– Он надо мной издевается.
– Кто?
– Тот, кто нарисовал эту гадость.
Когда вернулся Сашок, я уже успела высказать Лерке наболевшее.
– Прикинь, какой-то гад с нами шутки шутит, – пожаловалась она Сашуне. – Такую дрянь в ячейку сунул.
– Труп? – осклабился Сашок.
– Не чуди. Какой труп, раз ячейка маленькая.
– Может, не целиком, может, часть…
– Трупов нам мало. Нет, там… – Видя, как я страдальчески сморщилась, Лерка перегнулась к Сашкиному
