уху и остальное прошептала. Он весело гукнул и пожал плечами.
– Чего ты зубы-то скалишь? – рассердилась на него Лерка. Сашок сразу посерьезнел.
– А не мог кто-то раньше нас оттуда забрать ценности? – озарило меня. – А вместо них оставить эту пакость.
– Вряд ли. Хотя не одни мы такие умные. Это что же получается: Арсений твой грабанул казино, разослал всем письма только для того… – Тут она нахмурилась, поскребла затылок и заявила: – Занятно. Говоришь, Марат сказал, возможно, деньги все еще в казино? Неплохая мысль. Тогда фокус с ячейкой вполне уместен. Ищешь, ищешь и найдешь, но совсем не то, чего ждешь.
К тому моменту корыстолюбие захватило меня настолько, что потерянные сокровища не давали покоя. Поэтому Лерке с легкостью удалось уговорить меня никуда не уезжать и сосредоточить внимание на казино.
– Глупо бежать от своего счастья, – закончила она свою речь.
Что там за счастье, еще вопрос, но я кивнула и более ей уже не перечила.
– Если мне свернут шею, – все-таки не удержалась я, – то это будет на твоей совести.
Мы вернулись домой, я совершенно несчастная, а Лерка задумчивая. Сашок выглядел как обычно. Зазвонил мобильный, я услышала голос Димки и тут же начала жаловаться:
– Ужасно себя чувствую. Если сумею достать билет, завтра уеду к маме.
– Зачем? – немного невпопад спросил он.
– Этот противный Марат… Я его боюсь.
– Вот еще. Чего тебе его бояться? Аня, давай встретимся. Я тебе свою квартиру покажу.
Только я хотела спросить, на что мне его квартира, как Лерка принялась строить рожи и кивать с таким усердием, что я против воли ответила:
– Хорошо.
– Я к девяти подъеду, – радостно заверил он, а я уставилась на Лерку.
– Осчастливь человека, – сказала она.
– Мы это уже обсуждали. И ты обещала что-нибудь придумать.
– Да ты правда девица, что ли? – рявкнула она.
– Правда, неправда, а заниматься любовью я буду только с человеком, который мне нравится.
– Беда с тобой. Ладно. Насухую трахать он тебя не будет, сто грамм, поди, нальет, да не смотри так, счастье мое, я же шучу. А вот теперь не шучу. Улучи момент и брось в его бокал вот это. – Лерка протянула мне баночку. – Достаточно одной таблетки.
– Ты хочешь, чтобы я его отравила?
– Дура я, что ли, раз он единственная надежда и опора? Уснет и будет видеть сны. А ты рядом поерзай, чтоб в воспоминаниях у него был твой светлый образ, хотя мало чего он сможет вспомнить, но на всякий случай…
– Лерка, я боюсь, – честно созналась я.
– Да брось ты. Вот увидишь, все пройдет как по маслу. Дерзай.
Димка, как и обещал, подъехал в девять. Я выпорхнула из подъезда в премиленьком платьице и соломенной шляпке. «Димку лет пять как на малолеток тянет, – напутствовала меня Лерка. – Выглядишь – зашибись, больше семнадцати и я не дам, а он с остатками мозгов тем более, если ты еще про свое девичество загнешь, с катушек съедет. Ты уж постарайся, чтоб ему было весело, хотя бы вначале».
Мы отправились в ресторан, но там не задержались. Взгляд Димки затуманился, и мою руку из своей он практически не выпускал. Есть в таком положении затруднительно. Где-то в половине одиннадцатого мы отправились к нему. Жил Димка в огромной квартире в новом доме с башней на Садовой. Обставлена она была со вкусом и явно не без женского участия. Однако разглядеть ее как следует мне не удалось. Стоило нам переступить порог, как Димка заключил меня в объятия. О выпивке он не сказал ни слова, и это меня обеспокоило: как же я ему таблетку подсуну? Пришлось взять инициативу в свои руки.
– У тебя есть шампанское? – спросила я.
– Конечно. Хочешь выпить?
Через пять минут мы уже сидели в гостиной, и Димка, откупорив бутылку, налил мне большой бокал, и тут новая беда: сам пить отказался.
– Я эту дрянь терпеть не могу, – пояснил он с улыбкой. – По мне, лучше водка, но с водкой я завязал, пора о здоровье думать, – заявил он с таким видом, точно ожидал похвалы.
Я и похвалила, но почувствовала себя так скверно, хоть хватай сумку и беги. Он перебрался ко мне на диван, возложил правую руку на мои коленки, а меня стало заметно потряхивать. Я вроде покраснела, потом побледнела и заявила:
– Наверное, мне лучше уйти.
Димка вытаращил глаза, не зная, как отнестись к моим словам, и тут я, заикаясь и давясь слезами, которые явились как по заказу, принялась плести что-то о маме с папой, которые воспитали меня в строгости, и заключила:
– Ты будешь надо мной смеяться.
Димка на конкурсе бестолковости запросто мог бы занять первое место, потому что продолжал сидеть приоткрыв рот и время от времени хлопая глазами.
