– По-моему, он хочет сказать, что Платонов немного задержится, – сообразила я. Мы с Анной дружно кивнули и улыбнулись.
В комнате царил полумрак, тяжелые шторы на окнах были задернуты, в узкую щель между ними струился солнечный свет, здесь было прохладно, но ужасно неуютно. Я перевела взгляд на мужчину, который все еще находился в комнате. Лицо его было напряженным, а взгляд словно обращен внутрь себя. Это создавало странное впечатление. Широкий нос, большой рот, кожа с сероватым оттенком, то ли в оспинах, то ли в шрамах, сразу не поймешь.
– Чего он тут торчит? – вдруг сказала Анна. – Может, боится, что свистнем чего-нибудь? Так тут при всем желании взять нечего.
Точно услышав ее слова, мужчина резко повернулся и исчез за дверью, а мы остались сидеть в креслах, напряженно прислушиваясь. Тишина в доме была такая, что завораживала. Прошло довольно много времени, прежде чем я подумала, что хозяину давно пора появиться, невежливо заставлять гостей так долго ждать. Я тут же вспомнила, что он инвалид, и устыдилась своих мыслей. Однако просто сидеть и ждать уже надоело.
– Уж лучше бы глухонемой остался здесь, толку от него никакого, но хоть объект для наблюдения.
Наконец послышался шум, я не сразу сообразила, что заработал лифт, в двухэтажном доме это все-таки редкость. Дверь открылась, и мы увидели старика в инвалидной коляске. Старик был огромным, не полным, а именно огромным. Коляска казалась несуразно маленькой, точно взрослый мужчина, дурачась, устроился на детском велосипеде. Впрочем, коляской он управлял очень ловко. На мужчине был надет светлый пиджак поверх толстого свитера, ноги прикрыты пледом, на голове шляпа, на руках нитяные перчатки с отрезанными пальцами. В целом это выглядело забавно, хотя что забавного может быть в человеке на инвалидной коляске? Я сразу решила, что перед нами чудак, который даже в своем невеселом положении умудряется получать удовольствие от жизни.
У мужчины были длинные, совершенно седые волосы, борода и усы, скрывавшие вместе со шляпой почти все лицо, нос картошкой и глаза за темными стеклами очков.
– Здравствуйте, – радостно приветствовал он нас. – Прошу простить, что заставил ждать. Вам даже чая не предложили. Виталий всегда забывает о гостеприимстве. Сказать по правде, он побаивается молодых женщин и спешит уйти. Вот и сейчас выдумал срочное дело и сбежал куда-то. Что ж, давайте знакомиться. Платонов Николай Иванович, в прошлом нефтяник, теперь пенсионер. Увлекаюсь историей и краеведением. В этом смысле наша область исключительно благодатна, всей жизни не хватит, чтобы изучить историю здешних мест. Кажется, я опять заболтался, а вы так и не представились.
– Ульяна Осипова, – поднимаясь ему навстречу, сказала я, он протянул руку, а когда я хотела ее пожать, церемонно поцеловал мою.
– Рад видеть в своем доме таких красивых девушек, к тому же интересующихся историей.
– Анна, – не подавая руки, кивнула моя спутница.
– Ага, – тоже кивнул Платонов, с интересом приглядываясь к ней. – Вы студентки? Занимаетесь историей?
– Нет. Нас просто очень заинтересовала одна икона.
– Так вы не собираетесь писать курсовую или диплом?
– Нет, – ответила Анна.
– Жаль… то есть опять я очень болтлив. Вы знаете, обычно ко мне обращаются за помощью студенты. Я охотно помогаю. Я довольно одинок и… впрочем, вам это не интересно. Так какая икона? «Пятый евангелист»?
– Как вы догадались? – улыбнулась я.
– Ну… не так уж это сложно. Эта икона – предмет раздоров и споров уже на протяжении сотни лет. Вы поступили совершенно правильно, обратившись ко мне. Скажу без ложной скромности, вряд ли еще кто-то сможет сообщить вам столько подробностей о ее истории.
– Николай Иванович, – опять улыбнулась я, дядька мне нравился, чувствовался в нем какой-то молодой задор. – Почему все-таки икона так странно называется? Если это Иоанн, почему «Пятый евангелист», ведь Иоанн – один из четырех известных евангелистов.
– Потому что это вовсе не Иоанн, – весело ответил он. – Только деревенский батюшка мог такое придумать, дабы не вводить паству в сомнение.
– Интересно, так кто же там изображен на самом деле?
– Пятый евангелист, – засмеялся Николай Иванович. – Вот что, разговор нам предстоит долгий. Если вам не трудно, заварите чай, кухня вот за этой дверью, в шкафчике все необходимое.
Я хотела подняться, но Анна опередила меня. Она оставила дверь в кухню открытой, я видела, как она ставит чайник, готовит заварку, режет лимон, все это время Николай Иванович расспрашивал меня о моей жизни, чем занимаюсь, где работаю. Я боялась, вдруг он спросит, почему нас заинтересовала икона, и тогда вместо того, чтобы слушать, самой придется что-то объяснять, но он не спросил. Видимо, он считал икону настолько интересной, что наше любопытство было ему понятным.
Наконец вернулась Анна с подносом в руках, хозяин сам разлил нам чай, проигнорировав свою чашку.
– А вы что же, чаю не выпьете? – спросила я.
– Я, знаете, пожалуй, выпью водочки, – улыбнулся старик. – Время подходящее. Что скажете?
– Конечно, – пожала я плечами.
– Тогда будьте добры заглянуть вот в этот шкаф, – кивком головы указал он.
Я подошла, открыла резную дверцу и увидела хрустальный графин на подносе, рядом три рюмки с золотым ободком и блюдечко с дольками лимона. Похоже, Николай Иванович ожидал гостей. Я поставила все это на стол. Николай Иванович потянулся к графину.
– Буду рад, если вы составите мне компанию, – улыбнулся он.
