Мысли мои между тем были довольно далеки и от Рыжей, и от бара. Касались они в основном безвременной кончины Юрия Павловича. К этому моменту у меня уже имелась классная версия, которой очень хотелось поделиться с Мишкой, но я продолжала сидеть в баре, надеясь, что смогу услышать что- нибудь интересное. Но ничем интересным в разговоре с Рыжей даже не пахло. Она долго обсуждала платье какой-то Ирки, потом перешла на ее любовника и закончила своим, заявив, что он – идиот и она его на днях бросит, если он не подарит ей колечко, которое она присмотрела.
Далее я выслушала рассказ об этом самом колечке, причем Зинкиным описаниям мог позавидовать Лев Николаевич Толстой. Я поняла, что с меня хватит, и решительно поднялась.
– Мне ж за квартиру заплатить надо, а сберкассу скоро закроют, – якобы спохватилась я. Рыжая замерла с недоумением на челе, а я удалилась, сообразив, что повод нашла не совсем подходящий. Ну так что ж теперь…
Я вышла на улицу и торопливо огляделась, «девятка» притулилась на углу, возле кафе «Блинчики». Плюхнувшись на переднее сиденье рядом с Шальновым, я выпалила:
– Я все поняла.
– Серьезно? – вытаращил он глаза.
– Брось придуриваться. – Я хотела обидеться, но только рукой махнула, жажда изложить свою версию оказалась сильнее насмешек.
– Валяй, я слушаю.
– Когда я здесь была позапрошлым вечером, Юрий Павлович поначалу нисколько не усомнился в том, что я Катька, но кое-что в моем поведении ему показалось странным. Французский и, разумеется, манера исполнения. Насколько мне известно, у Катьки голоса нет, а у меня он есть и…
– Ты тоже в кабаке поешь? – насторожился Мишка. – А сестрица твоя говорила, что ты училка…
– Ни в каком кабаке я не пою, – обиделась я. – А в тот раз пела, потому что эта Рыжая… да и выпила много…
– Ты еще и пьешь?
– Пошел к черту, – рявкнула я.
– Ладно, не нервничай. Палыч прибалдел от твоего голоса и французского и… что?
– В тот вечер ничего, а на следующий день при нем в разговоре упомянули, что у меня, то есть у Катьки, есть сестра, и он обо всем догадался. Понимаешь? Попытался узнать мой телефон, но у меня его нет, зато он есть у тетки.
– Про тетку Катька рассказывала. А еще родственники у вас есть?
– Естественно. И если ты не заткнешься, все соберутся в твоей квартире в ближайший выходной. У тетки недавно был день рождения, и Катька ее поздравляла, звонила из клуба, а номер записала на перекидном календаре. Юрий Павлович его нашел, позвонил и узнал, что мы близнецы.
– Серьезно?
– Конечно, – с жаром заверила я.
– Я о близнецах, – сказал Мишка.
– Какие к черту близнецы, Катька старше меня на четыре года, это тетка так сказала, потому что…
– В вашей семье наследственная тяга к вранью…
Я только рукой махнула.
– Ты будешь слушать?
– А я чего делаю? – удивился Мишка.
– Ну так вот, он понял, что я вовсе не Катька, а сама Катька сбежала.
– И он от этого умер.
– Умер он от того, что его пристрелил Катькин любовник. Все очень просто, она пряталась от Юрия Павловича, оттого и просила меня появляться в клубе каждый вечер, только не засиживаться, чтоб он не мог обнаружить подмену.
– То есть ты хочешь сказать, что Палыч тоже был ее любовником?
– Да. А другой любовник, Славка Лосев, его укокошил.
– А с какой стати?
– Откуда мне знать? Может, он безумно любит мою сестру и не желает мириться с тем, что у него есть соперник. Я почти уверена, что Юрий Павлович был ее любовником, потому что… – Тут я прикусила язык, но Мишка прицепился, точно репей.
– Потому что?
– Ничего.
– Нет, ведь ты сказала «потому что…».
– Ну, сказала.
– Так почему?
Я вздохнула и пожала плечами.
– Он ко мне приставал, то есть к Катьке, конечно.
