вообще… сомнительный тип.
– Это я несерьезный? Да в этом городе нет парня серьезнее меня. Тебе каждый скажет… Несерьезный. Скажи лучше, что у меня не такая смазливая рожа, как у твоего Ильи, с которым ты в первый же вечер оказалась в одной постели, хоть он всего-навсего сутенер.
– Я не оказалась с ним в постели, то есть… это клевета, и если ты еще раз скажешь что-нибудь подобное, я тебе глаза выцарапаю.
– Разумеется.
– Послушай, – опомнилась я. – Мы зачем сюда пришли? – Мишка подхватил рюкзак с пола, а я попыталась перевести разговор в совершенно иное русло: – Где мы? Что это за здание?
– Обыкновенное здание. Видишь, окна заколочены, требуется реставрация. Дом в центре, желающих его приобрести немало. Я, кстати, был одним из них, хотел магазин открыть. Отдают его за символические деньги, но ремонта здесь… Идем, я в свое время все тут как следует облазил, прикидывая, как и что следует перепланировать. В подвале есть общая дверь с клубом, должно быть, когда-то был черный ход в переулок. Палыч дверь предлагал оставить, на всякий случай. Думаю, покойный не был лишен романтики, в детстве читал «Графа Монте-Кристо».
– В детстве его все читали.
– Точно. Но не у всех сохранилась любовь к потайным дверям. А вот и она, кстати.
Мы уперлись в стену, в центре ее в свете фонаря, с которым шел Мишка, железная дверь без ручки выглядела точно заплата.
– Как ты собираешься ее открыть? – удивилась я, дверь выглядела несокрушимой. Мишка не стал отвечать, расстегнул рюкзак и достал какую-то железку, потом сунул мне в руку фонарь и сказал:
– Свети. – Он принялся возиться с дверью, а я стала проявлять беспокойство.
– Это не опасно? – не выдержала я. – Там ведь наверняка сигнализация.
– Нет, насколько мне известно. Но, может, за семь месяцев что-то изменилось. Сейчас узнаем.
Дверь неожиданно распахнулась, чуть не задев меня по носу, а я втянула голову в плечи, ожидая самого худшего, но ничего не произошло.
– Вот видишь, – удовлетворенно заметил Мишка, взял у меня фонарь и осветил дверной проем. Там стояли какие-то коробки, Шальнов принялся осторожно их сдвигать, и вскоре образовался узкий проход, в который, однако, можно было протиснуться, что мы и сделали.
Следующую дверь мой спутник открыл с такой легкостью, что я заподозрила в нем профессионального грабителя. За дверью оказалось большое помещение, в настоящий момент совершенно пустое, три каменные ступеньки вели к очередной двери.
– Это выход из подвала, – принялся объяснять Мишка, склонившись к моему уху. – Сейчас утро, и сторож скорее всего спит, но вдруг он исключительно честный человек и окажется как раз в этом коридоре в самый неподходящий момент. В этом случае сразу же уноси ноги. У него может быть оружие. У ребят на стоянке оно точно есть, и дежурят они обычно по двое.
– Может, не стоит нам туда идти? – начала паниковать я.
– В следующий раз оставлю тебя дома. А сейчас слушай внимательно, чтоб сторож нас врасплох не застал. Два уха хорошо, а четыре лучше.
Он начал возню с дверью, а я прислушивалась. И эта дверь открылась с поразительной легкостью, Мишка толкнул ее, и очам нашим предстал длинный коридор, лампочка горела лишь в самом его конце, создавая тревожный полумрак.
– Идем, – позвал Мишка и сделал первый шаг.
Красный ковер скрадывал звук шагов, продвигались мы медленно и практически бесшумно достигли конца коридора, Мишка кивнул головой в сторону лестницы на второй этаж и уже было направился туда, как вдруг я увидела нечто такое, от чего буквально приросла к полу.
Возле противоположной от лестницы стены сидел парень, привалившись к ней спиной, глаза его были открыты, но вряд ли он ими видел, ибо лоб и волосы у него залиты кровью. Ее было очень много, казалось невероятным, что это настоящая кровь, скорее клюквенный сок, дешевая бутафория.
– Мишка, – промычала я, хватая его за руку, и ткнула в сторону сидящего. Мишка зло выругался и направился к нему, поднял ладонь парня, чертыхнулся громче и тревожно огляделся. – Что? – пробормотала я. – Он умер?
– Ага.
– Мишка, пойдем отсюда. – Я потянула его в сторону подвала, боясь, что в любой момент могу заорать от ужаса.
– Рука еще теплая, – шепнул он, сдавив мое плечо, посмотрел наверх и решительно заявил: – Быстро на второй этаж.
Не помня себя, я бросилась за ним. Дверь в кабинет Юрия Павловича была приоткрыта, свет горел только в коридоре.
– Не ходи туда, – испугалась я, поняв, что он имел в виду, говоря о том, что рука парня еще теплая. – Вдруг он вооружен?
Мишка взглянул на фонарик, который держал в руках, перехватил его поудобнее и шагнул к двери. Она распахнулась с легким скрипом, и я увидела небольшой кабинет, жалюзи на окнах были опущены, и здесь царил полумрак, но света было достаточно, чтобы разглядеть, что ящики стола выдвинуты, содержимое их разбросано по полу, картина в темной раме лежит на столе, а там, где она предположительно висела, виднелся открытый металлический ящик, вделанный в стену, в замке торчали ключи и завораживающе раскачивались.
– Черт, – рявкнул Мишка и подскочил к тайнику. Тот был совершенно пуст. – Опоздали, – сказал он со вздохом, пнул стул, тот с грохотом упал, а я подпрыгнула.
