неуверенно, так и не решив, сообщать гостям о крысином яде или нет. Софья склонялась к мысли, что надо помалкивать, потому что в противном случае разговоров и домыслов не избежать, а это нам ни к чему.
– Авось никого не отравят, – вздохнула она.
– У нас все на подозрении и никаких конкретных улик, – пожаловалась я. – Пока мы не узнаем мотив, подозреваемый вряд ли обнаружится.
– Не забивай себе голову, – отмахнулась Софья. – Это дело милиции. Главное, чтобы до нас не докопались.
– Меня беспокоит этот звонок, – вздохнула я. – Вдруг кто-то догадался?
– Не смеши. Кто мог догадаться? Скворцова или Валентина? Да с какой стати?
Я опять вздохнула, но не решилась признаться Софье, что есть здесь человек, который в той давней истории принимал непосредственное участие.
– В любом случае, эти два предполагаемых несчастных случая никак с убийством твоей сестры не связаны. Допустим, кто-то из бандитской публики имеет на тебя зуб, но на кой черт убивать Аглаю и топить Хоботова? К тому же все твои враги приказали долго жить. Может, какая-то мелкая сошка и осталась, но они не в счет. Прошло столько лет, что в той истории сам черт не разберется.
Вроде бы Софья была права, и история давняя, и враги повержены, и связать убийства или несчастные случаи с гибелью моей сестры невозможно, но на душе от этого спокойнее не стало. И я бродила по дому, точно привидение, изводя себя все теми же мыслями.
Вечером вся компания собралась на веранде. Последней появилась Серова с красными глазами и принялась беспрестанно чихать.
– Ты простудилась? – язвительно заметила Скворцова.
– Это аллергия, – отмахнулась Валентина и опять чихнула. – В кабинете такая пыль, – пожаловалась она, – а я совершенно ее не выношу.
– Кабинет был заперт весь год, – заметила Софья, не без удовольствия наблюдая за страданиями Валентины. – К тому же Борис обожал всякий хлам и еще при его жизни стенные шкафы обросли паутиной.
– Да, в работе архивариуса без пыли никак, – хихикнула Скворцова, она считала совершенно справедливым, что Валентине приходилось страдать из-за своего неуемного любопытства.
– И без аллергии, – подсказал Алексей, который, как правило, редко принимал участие в общем разговоре.
– Хочешь, дам тебе кларитин, – предложила Марина Федоровна.
– Я не пью никаких таблеток, – гордо сказала Серова, опять чихнула, торопливо достала носовой платок и со злостью посмотрела на него, точно это он был во всем виноват.
– И правильно, – поддакнула Крыся. – Эти таблетки одно лечат, другое калечат.
– Не говори глупости, – не выдержала я, постоянное чихание уже действовало на нервы, да и Валентину было жаль, выглядела она скверно.
– Я помню, у папаши всегда этот кларитин был на столе, – опять влезла Крыся.
– Борис был очень предусмотрительным человеком, – подхватила Скворцова. – Прими таблетку, – сказала она Серовой, – и от твоей аллергии следа не останется. – И протянула таблетки Валентине.
Если честно, я насторожилась. В свете последних событий… Однако кларитин мне был хорошо известен, и таблетки, которые предложила Скворцова, выглядели совершенно безопасно. Следовательно, чужого коварства опасаться не стоит. Как видите, крысиный яд не давал мне покоя, и мысли в голове были соответствующие.
Валентина взглянула на кларитин, чихнула еще раза два и потребовала стакан воды. Наталья воды принесла, и Серова с видом мученицы проглотила таблетку, давая понять, что жертвует собой ради общего блага.
– Может, сразу две выпить? – ласково предложила Крыся.
– Одной вполне достаточно, – вмешалась я. – Средство очень эффективное.
– Сейчас проверим, – сказала Валентина, точно преподаватель нерадивому ученику. – А ты с какой стати его пьешь? – вроде бы удивилась Серова. Марина Федоровна усмехнулась.
– Догадайся с трех раз. – Но устыдилась и добавила совсем другим тоном: – У меня аллергия.
– На что? – полюбопытствовала Крыся. С моей точки зрения, она могла найти тему для разговора получше.
– В основном на бездарных писак, – вздохнула Скворцова. – Но кларитин, к сожалению, от них не помогает.
– Папаша тоже говорил, что у него на жизнь аллергия, – хмыкнула Крыся.
– Твой отец – великий человек. И умница, – назидательно изрекла Скворцова. – Я бы советовала говорить о нем уважительно.
– У него и на меня аллергия была, – съязвила Крыся. – Оттого он меня и в завещании забыл упомянуть.
– Так на что у тебя аллергия? – поспешила удалиться от скользкой темы Софья, обращаясь к Скворцовой. – Тоже на пыль?
– У меня в офисе ни пылинки, – обиделась Скворцова.
– Зато дома грязь несусветная, – не удержалась Валентина.
