этом, раз она его будущая теща? Разумного объяснения я не нахожу. Вот если бы в баночке оказалось что- то другое… крысиный яд, к примеру, но я лично пробовала таблетку, и это действительно была но-шпа. Выходит, все дело в телефонном номере. Татьяна интересовала его, но не как теща. И что? Как его интерес связать с гибелью Хоботова и Аглаи? А если Игорь узнал о компромате на Татьяну, которым располагали эти двое? И устранил обоих, спасая доброе имя будущей тещи? Тогда его любовь воистину не знает границ. А если их связывает что-то посильнее предполагаемого родства? Татьяна известна своими любовными похождениями, ходят упорные слухи, что мужчин она предпочитает молодых. Что, если он был ее любовником? А теперь боится, что Крыся об этом узнает? Допустим, Хоботов хотел погреть на этом руки, но Аглая не шантажистка, она с удовольствием уничтожила бы Татьяну, однако ей был нужен публичный скандал, а вовсе не деньги. Хотя кто знает. Знать о чужой тайне и наслаждаться своим могуществом… Любовная история скорее повредила бы Игорю, чем Татьяне. Однако и ему из-за былой любви переживать ни к чему. Крыся влюблена, как кошка, и охотно бы его простила. Ну, немного бы покапризничала, ровно столько, чтобы он не успел хлопнуть дверью. В общем, как ни крути, а повода для убийства я не вижу. Да и были ли убийства? Что, если все это наши фантазии?
Так ничего и не надумав, я отправилась к себе в комнату. Открыла дверь, вошла, бросила шаль, в которой прогуливалась, на спинку кресла-качалки и только тогда обратила внимание на гостя. Впрочем, расположился он вполне по-хозяйски. Павел в белом махровом халате, который был приготовлен в каждой комнате для гостей, устроился возле камина и читал какую-то книгу, водрузив на нос очки без оправы. Надо сказать, что очки придавали ему вполне домашний вид, то есть он и теперь был похож на пирата, но пирата интеллигентного, при одном взгляде на которого женщины последуют за ним на край света, не дожидаясь особого приглашения.
– Очень мило, – буркнула я, считая своим долгом как-то отреагировать на его вторжение, но знать не зная, что я, собственно, хочу сказать. Он снял очки и отложил книгу, глядя на меня не то чтобы сурово, скорее излишне серьезно.
– Только не говори, что тебя это удивляет, – заметил он.
– Что меня должно удивлять? Твоя наглость? По-моему, ты стыдился проявленной слабости, и что теперь?
Он поднялся мне навстречу и заключил в объятия.
– Предлагаю тебе убраться восвояси, пока не поздно, – внесла я разумное предложение.
– Еще чего, – буркнул он.
– Отлично. Только смею заметить, в настоящий момент это ты меня соблазняешь.
– Помолчи немного, – сказал он и занялся делом.
Надо отметить, что я тоже зря времени не теряла, и вскоре вопрос, кто кого соблазняет, перестал быть актуальным. А потом и вовсе стало не до размышлений.
Под утро я пребывала без мыслей в голове, зато с ощущением счастья с переходом в неземное блаженство. Тем обиднее было пробуждение. Уснула я с первыми лучами солнца и планировала спать как минимум до обеда, но в начале десятого кто-то бухнул в мою дверь кулаком, а вслед за этим Софья завопила:
– Ларка, просыпайся! Сусанна умерла.
Разумеется, я вскочила, набросила пеньюар и бросилась открывать дверь, забыв, что в комнате я не одна. Распахнула дверь и увидела Софью с вытаращенными глазами и перекошенным ртом.
– Сусанна умерла, – повторила она, самой себе не веря, и я, естественно, тоже не поверила. С чего бы Сусанне умереть?
– Ты что, с ума сошла?
– Она… – Тут взгляд Софьи натолкнулся на Павла, который протирал спросонья глаза, приподнявшись на локте.
– Что за шум? – спросил он, хотя мог бы и помолчать.
Софья вздохнула.
– В доме покойник. Я вызвала «Скорую». Никогда не думала, что Сусанна способна умереть, – с грустью сказала она и всхлипнула.
Я бросилась в комнату тетушки, Софья, чуть поотстав, шла за мной. Сусанна лежала на постели, вытянув руки и запрокинув голову. Веки ее уже прикрыли, но она и здесь проявила упрямство, не желая сомкнуть их до конца. Впечатление было такое, что она подглядывает. Лицо ее странно изменилось, выглядело моложе и вместе с тем абсолютно чужим. Глупых вопросов задавать не стоило, она действительно была мертва.
– Господи, – только и смогла произнести я. В дверях стояли Роза с Натальей, из-за их спин выглядывали и перепуганный Олег Петрович, и растерянный Семеныч.
– Неужто в самом деле померла? – удивленно вопрошал последний. Сиделка стояла возле стены и нервно комкала платок.
– С утра чувствовала себя нормально, – вздохнула она. – И вдруг…
– «Скорую» вызвали? – спросила я, хотя Софья еще раньше сообщила мне об этом.
– Вызвали. Только «Скорая» уже не поможет.
Прибывшая на «Скорой» врач потратила несколько минут на осмотр Сусанны и разговор с сиделкой и чуть больше времени на то, чтобы сделать соответствующую выписку. Далее последовал краткий инструктаж, что нам следует делать.
– А как же вскрытие? – робко спросила я.
Врач вроде бы удивилась:
– Какое вскрытие? И так все ясно.
– Но ведь еще вчера она чувствовала себя совершенно нормально. И вдруг умерла.
