– Глеб, ты вот паясничаешь, а глаза из-под очков смотрят зло. Что, придушил бы стерву, а терпеть приходится?
– Не отгадала. Заломил бы руки за спину, чтоб не дергалась, и поцеловал бы. Да неловко при посторонней.
– Я не в счет, – хрюкнула Сонька.
– Лады. – Он встал и шагнул ко мне.
– Переигрываешь, – прошипела я.
– Я парень рисковый, – ухмыльнулся он.
Тут у меня в мозгах что-то повернулось и заклинило, я схватила чашку и запустила в него, совершенно не надеясь попасть. Но попала. Чашка угодила ему в лоб.
– Вот это темперамент! – присвистнул он, потирая ушибленное место.
– О господи, – растерянно прошептала я, – вроде бы я тебе лоб разбила.
– Вроде бы. Теперь умру от заражения крови.
– И ничего смешного, – с серьезной миной заметила Сонька. – Вот у меня сосед поранил палец, так потом руку отрезали.
Я принесла лейкопластырь и стала заклеивать Глебу лоб. Руки мои слегка дрожали, и очень хотелось зареветь. Я похлопала ресницами, а он спросил: – Ты чего, Марго? Брось, на мне, как на собаке. Можешь треснуть еще раз.
– Не знаю, как это получилось, извини…
– Да ладно, будем считать, что поквитались, я тебя бампером, ты меня чашкой, идет?
– Идет.
– Вот и хорошо. Чем досадил-то, а? Вроде из кожи вон лезу, а все не в масть?
– Появился ты очень некстати. Гостей жду. Ты случаем не из них?
– Что?
– Ничего. Если гость, то уже понял, а если нет, то и понимать ни к чему. Лоб заклеен, жить будешь. Я дурака с вами валяю, а мне на работу пора.
– Я ж на машине. Где работаешь?
– Во Дворце культуры.
– Так это пять минут.
– Теперь я точно знаю, хочешь завязать теплые и дружеские отношения, огрей мужика чашкой, – подвела итог Сонька.
Закончив работу в половине шестого, я вышла из подъезда и недовольно посмотрела на небо. До сей поры погода стояла по-летнему теплая, а сейчас вдруг испортилась. Пасмурно, ветер холодный. Я попыталась думать о чем-то приятном, чтобы настроение поднять, но не получилось.
– Привет, киска, – услышала я, повернулась и увидела Глеба. Он стоял, привалившись плечом к колонне, и улыбался. Правда, не так, как утром, широко и лучезарно, а грустно, я бы даже сказала, нерешительно. – Как наши дела? Начнем ссориться?
– Чего ж нам ссориться? – я пожала плечами.
– Не знаю, Сонька говорит, у тебя характер нордический. Просто беда.
– Когда успели о моем характере побеседовать?
– Когда ты на работе была. А меня с вашей стоянки погнали.
– И правильно сделали.
– Машина в переулке. Сейчас подгоню.
– Глеб, – позвала я.
– Да?
– Ты зачем приехал?
– Как зачем? Хотел тебя увидеть. Утром мы вроде бы друзьями расстались, вот и решил успех закрепить, вдруг завтра у тебя настроение испортится?
– Понятно. Что ж, иди за машиной.
– Дождь обещали, – заметил он, сбегая по ступенькам. Я покосилась на серое небо, вздохнула и стала прогуливаться по тротуару в ожидании Глеба. Вдруг за моей спиной заскрипели тормоза, это было несколько обременительно для моих нервов, я втянула голову в плечи, обернулась и увидела расхристанную иномарку неопределенного цвета. Из нее лихо выскочили три молодца и кинулись ко мне. В первую секунду я так растерялась, что даже испугаться не успела, и только когда меня очень сурово схватили под локти и поволокли к машине, сообразила, что это те самые гости, которых мне следовало до смерти бояться. Так как поначалу я здорово напоминала овцу, парни дали маху: расслабились и вроде бы даже шутить принялись, мол, прогуляемся, детка, и все такое. Как раз в это время мой нордический характер себя и проявил: я лягнула одного парня, прихлопнула дверью машины руку другому и собралась бежать, третий парень уже за рулем сидел, но бойко выскочил и сначала толкнул меня в спину, а потом схватил за волосы. Я завизжала, вертясь на коленках. Двое пострадавших спешили ко мне, оба страшно злющие. Они поволокли меня к машине, а я чертила коленками по асфальту и слабо повизгивала. Один из парней дал мне затрещину, а другой, тот, что рукой тряс и матерился, – пинка. Как раз тогда и появился Глеб. Он тормознул перед иномаркой, закрывая ей дорогу, выскочил из машины и продемонстрировал искусство рукопашного боя.
