приключение пережить сможем.
– Я же сказал, – отмахнулся Витька, явно недовольный. – Все нормально.
Вот тут и зазвонил телефон. Я сняла трубку и впервые услышала этот голос, тихий, бесцветный и почему-то страшный.
– Привет, детка, – произнес он, – дай-ка трубочку тому козлу, что слева стоит. – Я машинально протянула трубку Рахматулину, он взял ее, слегка озадаченный, а я торопливо вышла из комнаты. На полке возле ванной у Соньки имелся еще один аппарат, а меня просто одолевало любопытство.
– С девочками развлекаешься? – смешок. – Давай, давай. Ты уже нашел мои деньги? – Слушай, ты! – Рахматулин даже не пытался казаться спокойным.
– Заткнись! Я даю тебе две недели. За это время ты найдешь убийцу моего связного и мои деньги. А не найдешь…
– Кому ты грозишь! – рявкнул Витька. – За две недели я найду тебя и вытру ноги об твою шкуру…
Опять смешок.
– Подойди к окну. Подойди, подойди.
Я повесила трубку, вернулась в комнату и встала у окна рядом с Витькой. Ничего интересного за окном не было: двор, дома напротив и Витькина машина с охраной у подъезда. Мы переглянулись, в этот момент вроде бы что-то хлопнуло, и машина, сверкнув пламенем, распалась на куски.
– Вот это да! – пробормотала Сонька, совершенно ошалев. Рахматулин выглядел не лучше.
– Привет, – донеслось из трубки, и Витька, опомнившись, заорал:
– Ты покойник, сука… – Из трубки слышались гудки. Рахматулин отшвырнул телефон и закружил по комнате. Сонька телефон подобрала, и мы замерли на диване. Приставать сейчас к Витьке охоты не было.
– Шакал паршивый! – рычал он. – Ты не волк, а шакал… Я тебя из-под земли достану! – приговаривая так, он пинал Сонькину мебель – ей, не мебели, а Соньке, это вряд ли нравилось. Понемногу он выдохся и вспомнил о нас. Мы поглядывали в окно, там толпа собралась и милиция подъехала.
– Мне надо идти, – буркнул Витька и исчез, хлопнув дверью так, что треск пошел по всему дому.
– Дела, – вздохнула Сонька, – ему бы теперь свою задницу уберечь. А кто о наших подумает? Вся надежда на тебя, белокурая бестия.
– Вот что, узнай через справочное телефон фирмы «Евростиль».
– Глеба проверять будешь?
– Буду.
Вежливый женский голос спросил, что мне угодно, я ответила.
– Одну минуточку. – И через пару секунд: – Извините, Глеба Григорьевича сейчас нет.
– И что? – спросила Сонька. – Трудится там Глеб?
– Вроде бы.
– Легче стало?
– Может, все ему рассказать?
– Решай. Мне он кажется сугубо положительным. Я правильно выражаюсь? Вообще хочется видеть рядом человека, способного вытащить нас из дерьма. От Витьки толку мало, с ним еще быстрее в ящик сыграешь.
– Мартышек жалко, – задумчиво проронила я.
– Кого?
– Охранников. Между прочим, их убили.
– Хорошо, что не нас. Мы в этой тачке тоже катались. Да… Ночевать у меня останешься?
– Останусь. – И тут до меня дошло. – Он же нас видел!
– Кто? – испугалась Сонька.
– Этот, как его… Оборотень… Он же сказал: передай трубку козлу, что слева стоит. Он же видел.
– Ты меня пугать завязывай…
Я бросилась к окну: пятиэтажки, двор, окна напротив…
– Какого черта шторы не купишь? – рявкнула я.
– А?
– Шторы на окна купи.
– Зачем? У меня третий этаж.
– А бинокль – в деревне?
Тут мне стало неловко за себя, за свою беспросветную глупость то есть, я махнула рукой и сказала:
– Ерунда… Где-то там сидит этот самый Оборотень и на нас поглядывает.
