– Он что, еврей? – спросила она, семеня рядом.
– О господи… с чего ты взяла?
– Ну… Мне домой надо. Деньги за квартиру принесут.
– Я могу тебя проводить.
Большую часть пути Сонька пребывала в задумчивости, потом сказала, вздохнув:
– Гретхен, поторопиться бы надо!
– Куда? – не поняла я.
– Не куда, а просто. Как бы нас не опередили.
– Может, ты лучше на пальцах объяснишь, а?
– Ты дурака-то не валяй. Нам надо по-быстрому убийцу Большакова найти. Я правильно назвала фамилию типа, что возле моего амбара зарыт?
От неожиданности я присела.
– Как ты это себе представляешь?
– Откуда мне знать? Умная у нас ты. Что-то господь имел в виду, отвешивая тебе мозги. А мне небесную красоту, – хохотнула она.
– Софья, – вздохнула я, – ты меня переоцениваешь.
– В самый раз. Мужикам мозги вкручивай, а я тебя знаю как облупленную, уж ежели ты во что вцепилась… что твой доберман.
– Шкуру бы спасти, богоизбранная, – напомнила я.
– Шкура само собой. А вот убийца – это интересно.
– Что ж в нем интересного?
– Ты завязывай дурака-то валять, все ж проще простого: кто найдет убийцу – найдет и деньги.
– Чего? – опешила я.
– Ничего, – передразнила Сонька, – я бедная женщина. – Она вздохнула и добавила тихо: – И сирота.
– Это ты-то бедная? Сиротка… А папулино наследство? Две квартиры и кубышка величиной с кабанью голову.
– А вот и нет. Просто у людей предвзятое мнение: если торговый работник, так непременно жулик.
– А он что?
– Кристальной честности был человек. – Сонька, вспомнив родителя, запечалилась, а я спросила:
– А скажи-ка, Софа, что это у тебя фамилия Зайцева, а, к примеру, не Абельман?
– Что, вот прямо сейчас и объяснять?
– А то. Время есть.
– Чего это ты к папуле прицепилась? – насторожилась она.
– Интересуюсь просто.
– А-а. В общем-то, это потрясная история. В смысле романтическая. Хотя, может, это называется по- другому. Бабка после войны прибыла сюда с малым ребенком, то есть с папулей, и вышла замуж за татарина.
– Однако диапазон у твоей бабки: то еврей, то татарин…
– И вовсе не диапазон. Просто бабка любила сапожников, а сапожника-еврея на тот момент в городе не оказалось, и она пошла за татарина.
– А что, Зайцева – фамилия татарская?
– Татарин от чахотки помер, и бабке пришлось выйти замуж в третий раз.
– Опять за сапожника?
– Нет. За фельдшера. А фельдшер был этим… ну, слово, на комара похожее… – Я стала прикидывать, какое слово похоже на комара. Сонька лоб морщила и изо всех сил мне помогала. – Тех, что евреев не любят, как зовут?
– Антисемиты, что ли? Дурища, где же здесь комары?
– Москиты. Не комары, что ли?
– Убогая, – вздохнула я.
– Ты про бабку слушать будешь? В общем, фельдшер был антисемитом, не мог он терпеть в семье такого паскудства, как еврейская фамилия, ну и, натурально, усыновил папулю, тот и стал Зайцев.
– Здорово. А ты замуж за сапожника не хочешь?
– Нет. Я за президента хочу.
– Не выйдет. Уж больно ты дремучая. А вот почему так, Софья Павловна, память у тебя железная, а слова ты вечно забываешь?
