Я вспомнила, в каком состоянии был найденный нами Илья, и версия показалась мне убедительной. Но могла быть и другая.
– Илья единственный знает Оборотня, тот мог усомниться в его верности. В конце концов, Илья действительно мог выдать киллера…
– Нет! – ответил Вениамин, на мой взгляд, чересчур убежденно. А вот я совсем не была уверена в том, что человек способен вынести подобные пытки и промолчать.
– Что ж, – пожала я плечами. – Дальше что делать думаешь?
– Я рассчитывал на вас. Была шальная мысль, что Илья жив и вы как-то с ним связаны.
– Думаю, Илья мертв. Не стоит тебе ждать чуда. На твоем месте я бы уехала, если, конечно, Сонька не права и ты не ищешь сокровищ. Если мы смогли тебя найти, смогут и другие.
– Вы Рахматулину обо мне говорили?
– Говорили. О рыжем менте. О тебе не скажем. Пока нам не напакостишь.
– Какая мне от этого польза? Я возле вас крутился с одной целью: что-нибудь узнать о брате. Вы мне поможете?
– Нет, – твердо заявила я, – частный сыск не для женщин. Мы хотим выбраться из передряги с целыми ушами, ну и головой, конечно. Так что помогать в правом деле мы тебе не станем. Но если случаем что-то узнать удастся, обещаю сообщить. И будь осторожен. Мы не только тебе звонили. Каша заварится.
– Вроде бы одним врагом меньше, – рассуждала Сонька, шлепая рядом. Она то и дело попадала в лужу, причем брызги летели в основном на меня. Можно, конечно, заорать на нее, но ходить по-человечески от моего крика она не станет. – А мы бабы головастые, да, Гретхен? Моментом вывели Рыжего на чистую воду.
– Серьезно? – усмехнулась я.
– А то. По крайней мере, липовый мент нам не опасен, а в нашем гиблом положении это уже счастье.
– Может, так, а может, и нет, – ответила я.
Сонька притормозила и спросила недовольно:
– Чего опять?
– Давай взглянем на дело иначе.
– Давай, только иначе у меня не получится. По мне, все просто: человек решил брату помочь, теперь его убийц найти пытается. Может, его, конечно, и деньги интересуют, но я в этом ничего плохого не усматриваю: сама б не отказалась от пары тысяч.
– Народу твоему мудрость свойственна, интересно, в каком она у тебя месте припрятана?
– В надежном, – разозлилась Сонька. – Чем тебе мент не по нраву?
– Сомнения гложут. Например, с чего это он так уверен, что Илья Оборотня не выдал?
– С чего? – озадачилась Сонька, преданно глядя мне в глаза.
– Назови Илья Оборотня, у того начались бы неприятности. Так? Может, Рыжий так уверен, потому что неприятностей у Оборотня нет. Мы-то не в счет. Веня твердо знает, что Оборотень жив, здоров и невредим и охота за ним идет втемную.
– Не улавливаю, – жалобно хлюпнула носом Сонька.
– Вспомни страшилки об Оборотне: никто о нем ничего не знает, вроде как его и нет вовсе. Очень похоже, что бывает он в нашем городе наездами. Бабуля говорила: Илья к Вене ездил часто, а вот Веня всего дважды, семь лет назад. Может быть, он приезжал гораздо чаще, только этого не афишировал. Связь Оборотень поддерживает только через Илью, связной должен быть абсолютно надежен. А кому ты доверишься больше…
– Чем родному брату! – ахнула Сонька.
– Вот именно, – покачала я головой. – А ты говоришь, ясно. Ничего не ясно.
– Витьке донесем?
– Нет уж, пусть твой одноклассник сам покрутится.
Мы шли пешком уже третью остановку, и тут Сонька вдруг опомнилась:
– Ты сумку мою не видела?
– Где, интересно? Ты точно с ней была?
– Была как будто. Дай вспомнить. Из дома я выходила с сумкой, потому что у меня кошелек раcстегнулся, деньги выпали, и я сумку на ручку повесила.
Я затосковала, глядя в голубое небо. Минут через пятнадцать Сонька пришла к выводу, что сумку оставила либо в Левине у бабули (хотя, может быть, и в магазине), либо в машине, когда в город возвращались, либо у рыжего мента, который ментом не был.
– Думаю, тебе следует купить другую сумку, – устало заметила я.
– Ага, умная, сумка денег стоит.
– И что ты предлагаешь? Вновь пройти весь дневной маршрут?
– Ничего я не предлагаю, – обиделась Сонька. – Вот почему ты никогда ничего не теряешь?
