Пробираться в темноте по лесу то еще занятие. Особенно когда в любой момент может возникнуть паренек с автоматом. Я вспомнила все ругательства, сначала русские, а потом и немецкие. С немецкими выходило хуже: в языке предков я была несильна. Увлеченная вытряхиванием из памяти слов и выражений, я сбилась с пути. И заметалась в трех соснах, совершенно не соображая, куда идти. Справа был забор, и я на четвереньках пробиралась вдоль него. Впереди неясно вырисовывалось строение, но в какой стороне Витькина дача, оставалось загадкой. Я вертела головой, надеясь увидеть огни, но видела лишь силуэты деревьев да звездное небо. Теперь и к машине я уже не могла вернуться, просто не знала, где она. Впору подняться и громко крикнуть: ау!
Чертыхнувшись, я отлепилась от забора и пошла вправо. Ноги мокли в траве, она становилась все выше и гуще. Между кустами что-то блеснуло, я решила, что это дорога, и бросилась бегом; под ногами вдруг зачавкало, я оказалась возле пруда. На открытом месте, под луной… и где-то здесь должна находиться машина Брауна. Я мгновенно встала на четвереньки и заползла в кусты. Однако в кустах много не насидишь, через несколько часов начнет светать. Ничего хорошего мне это не сулило. Надо куда-то двигаться. И я задвигалась. Стала пробираться кустами, стараясь не шуметь, шума от моего старания меньше не стало. В разгар самобичевания я вдруг натолкнулась на что-то мягкое и замерла. Пощупала рукой, чувствуя, как начинаю трястись от пяток до ушей, и, наплевав на все последствия, совсем было решила заорать, потому что натолкнулась я на труп. Еще теплый. Орать я все-таки не стала, но попыталась отползти в сторону и сразу же пожалела об этом, потому что здесь меня поджидал еще один труп. Говорят, человек ко всему привыкает, не думаю, что смогла бы привыкнуть к трупам, и все-таки, натолкнувшись на второй, я повела себя гораздо спокойнее. Осторожно, без суеты стала огибать его, по-прежнему на четвереньках, от души надеясь, что он последний, встреченный мною, хотя бы в эту ночь. Как бы не так.
Из кустов я выбралась и увидела совсем рядом, метрах в десяти, машину. Если я что-нибудь понимала, это была машина Брауна. Огни не горели, кабина не просматривалась, но самое неприятное: передняя дверь слегка приоткрыта. А в кустах два трупа. Я поднялась и нахально шагнула к машине. Если я все-таки ошиблась, задам банальный вопрос: вы не скажете, как пройти в библиотеку? Вопросы я могла задавать сколько угодно, только отвечать на них было некому. Браун сидел, запрокинув голову, и мертвыми глазами видел то, что я увидеть не спешила.
– Вот черт! – прошептала я, пытаясь сообразить, кто убил Брауна и его охрану. Мне нестерпимо захотелось оказаться рядом с Гошей, вдали от загадок и трупов. Жаль, определить, где они с Сонькой, я по-прежнему не могла.
Прикрыв дверь, я огляделась и решила идти по пути, проложенному машиной Брауна. Вскоре справа сквозь деревья увидела огни. Значит, дача там. Я ускорила шаг и через пару минут уперлась в забор, присела и попыталась решить, в какую сторону теперь двигаться. Пожалуй, вправо. И я пошла вправо.
За забором негромко переговаривалась охрана, встречаться с ними не стоило. А что, если парни Брауна все еще здесь? Гоша насчитал восемь человек. Минус трупы. Надо убираться отсюда, тем более что один из злейших врагов повержен, и остальные, даст бог, помогут друг другу исчезнуть… Вот только бы определить, в какую сторону двигаться. Тут я уперлась в дерево, в то самое дерево, на котором не так давно лежал Гоша, соревнуясь в ловкости с мартышкой. Радости моей не было границ, теперь я знала, куда идти, а пока присела отдышаться. Ветка хрустнула едва слышно, но я вздрогнула и повернулась. И увидела его. Черный призрак скользнул из темноты к забору. Как видно, мое дерево и ему приглянулось. Сиди я возле забора, он, возможно, и не заметил бы меня, но я-то села прямо под деревом, потому Оборотень сейчас и стоял надо мной, пялясь из прорези дурацкой маски. Конечно, он был вооружен, и, конечно, мне некуда было деться.
– Ну надо же, – сказала я в сердцах и всерьез подумала: почему бы не заорать? Я уже рот открыла, но он протянул руку, уперся ею в мою грудь, так что, казалось, ребра непременно должны были треснуть, поднес пистолет к тому месту, где под маской были губы, и покачал головой. Вдруг совсем рядом что-то ослепительно вспыхнуло, на мгновение залив округу пронзительно ярким светом, и начался такой кавардак… Когда я пришла в себя от первого испуга, никого рядом не было. Оборотень исчез.
Зато появились ребята с автоматами, и они совсем не шутили, а я по собственной глупости оказалась между ними и теми, что за забором. Я кинулась в кусты и сейчас же попятилась назад, услышав совсем рядом отборную матерщину. Времени на размышления у меня не осталось, и я полезла на дерево. Мысль неудачная. Если при помощи Гоши я могла выбраться из комнаты, то в одиночку вернуться туда нечего было и мечтать. Потому, проклиная свою глупость, я жалась к шершавому стволу и тихо выла. А вокруг шла настоящая война. Вспыхнули прожектора на крыше и воротах, заливая двор потоками света. Театр военных действий был как на ладони, приди мне охота понаблюдать, но охоты не было.
Три трупа за один час – это чересчур. А внизу палят из автоматов. С тоской я думала о том, что являюсь отличной мишенью. Как видно, наступление проходило успешно, правда «ура» никто не кричал, все больше матерились. Витька со своими людьми забаррикадировался в доме. Тут какой-то умник гранату бросил, я зажмурилась и вжалась в сучок, надеясь к нему приклеиться, внизу кто-то застонал, а меня оторвало от ветки и швырнуло вниз. Единственное, что я могла сделать в такой ситуации, это завизжать погромче, и завизжала. Упала я как-то боком, удар пришелся на бедро, я взвыла, чувствуя, как слезы из глаз брызнули, точно у клоуна в цирке, но, как ни странно, я смогла шевелиться. Это здорово обрадовало. Совсем рядом со мной было окно, рама покорежена и без стекол, не раздумывая, я нырнула туда, оказалась в комнате и сразу же заползла за диван. Между диваном и стеной мне чудилась относительная безопасность. Я немного пришла в себя и попыталась решить: что же делать дальше? Выстрелы все еще гремели, но как-то недружно, что позволяло надеяться на скорое окончание боя. И точно: прошло не больше десяти минут, и все стихло. То есть не сразу, одиночные выстрелы раздавались, но постепенно сошли на нет. По коридору протопали, кто-то пробежал по двору, и я услышала Витькин голос:
– Как?
– Одни трупы, – ответили ему.
Я решила, что пора сматываться, пока меня здесь не застукали, но опоздала. Я уже ногу через подоконник перекинула, когда в комнате вспыхнул свет, и я увидела Витьку с двумя охранниками.
– Ты сюда или отсюда? – спросил Витька.
– Еще не решила, – пришлось ответить мне.
– Тогда, может, подойдешь поближе? – ухмыльнулся он.
– Конечно, – пожала я плечами и направилась к нему. – Где Сонька? – спросила.
– Я думал, ты мне скажешь.
– Нет. Я вывалилась из окна, не знаю, как кости, а голова травмирована.
– А что тебе понадобилось в окне?
– Оборотень. Он нахально лез через забор и, по-моему, сейчас где-то здесь.
