– Но у меня в квартире ничего не украли! – едва не завопила я.
– Ну, так и слава богу, тебе же лучше.
Стало ясно: сидеть я здесь могу хоть целый день, но толку не будет никакого. Поэтому я скоренько простилась с Валерой и отправилась на работу. Разумеется, очень хотелось – от переполнявших меня чувств – что-нибудь разбить. Для начала голову Валеры. Но это уголовно наказуемое дело, и идею пришлось забраковать. За фонари и витрины тоже по головке не погладят, так что лучшее, что я могла сделать, – забыть всю эту дурацкую историю. Кинжал забросить на антресоли вместе с дневниками прапрадеда и жить себе спокойно.
Несмотря на то, что была суббота, я увлеченно работала в родном кабинете, когда позвонила Аня.
– Фигня какая-то получается, – пожаловалась она. – Валерка говорит, кинжал подделка. А за что тогда Матюшу убили?
– Твой Валерка утверждает, за золото-бриллианты, которые у того были в тайнике.
– Вот если б кинжал был настоящим, они зашевелились бы, а так… Я было сегодня к ментам сунулась, какое там… «Не морочьте нам голову, гражданочка». Вот так всегда, только дело перспективным покажется…, но ничего, – внезапно воодушевилась подруга. – Мы сами все узнаем, распутаем эту тайну… Как считаешь?
– Не хочу я ничего распутывать, – буркнула я в большой обиде на правоохранительные органы. Вот ведь как забавно человек устроен: несколько дней назад я к ним идти не хотела и, наверное, так бы и не пошла, не пригрози мне Прохоров доносом, а теперь здорово гневалась, что в прокуратуре к моим признаниям отнеслись с прохладцей. – У меня работы много.
– Да ладно, еще наработаешься, – отмахнулась Анька. – Я вот что думаю: надо съездить в Карпов. Матюша ведь кинжал не по наитию свыше ваял, а следуя какому-то образцу. Что, если он видел карповский кинжал? После похищения, я имею в виду…
Я была уверена, что кинжал Матюша сделал по рисунку из дневника, учитывая возраст подделки. Но Анькина мысль все-таки показалась занятной. И в самом деле, кинжал и «Наказ» исчезают из музея как по команде. Причем в довольно короткий промежуток времени. То есть кто-то очень интересовался именно этими музейными экспонатами. Идет охота за кинжалами, подтверждением чего служит недавний погром в моей квартире. Начинать расследование с чего-то надо, так почему бы не начать с карповского музея?
Однако ничего начинать мне не хотелось. Причина была проста: большая обида на следствие. Я-то думала, прокуратура все силы бросит на раскрытие моей загадки, а им она просто по-фигу. А мне вообще расследование ни к чему, это Анькин хлеб, а не мой.
– Никуда я не поеду, – сурово отрезала я, чтобы у подруги не возникало сомнений в моей непреклонности. – У меня сегодня встреча с клиентом.
Немного поныв, Анька со мной простилась, но через час появилась в офисе:
– Давай все-таки сгоняем в Карпов. Час туда, час назад, пару часов там на разговоры. С клиентом своим позже встретишься.
Анька уговаривала, я упрямилась, и в конце концов она решила ехать одна.
– Дай мне свою тачку, – попросила деловито. – У моей сцепление полетело, сделают только завтра.
Давать машину не хотелось, я даже подумала, а не съездить ли, в самом деле, с Анькой, но тут появился шеф, разговор с подругой пришлось прервать, а выглядеть жадиной было неприятно. В общем, я протянула ей ключи от машины и отправилась в кабинет шефа, а Анька в районный город Карпов.
Совещание у шефа продлилось часа два, а закончилось самым неожиданным образом. Приоткрылась дверь кабинета, в щель просунула голову Ирка и дрожащим голосом произнесла:
– Славик, тебя к телефону.
– Переключи сюда, – предложил шеф, но Ирка отчаянно замотала головой:
– Лучше не надо.
Теряясь в догадках, я вышла в приемную и схватила трубку. Ирка шла сзади, припадая на обе ноги, и шептала:
– Славик, ты только не волнуйся…
После такого напутствия я ожидала чего угодно: гибели всех ближайших родственников, вселенской катастрофы, а также падения метеорита в районе моей квартиры.
– Славик… – позвала меня Анька, и по ее голосу стало ясно: грядут испытания.
– Чего? – вздохнула я.
– Менты – козлы, мать их! Ни хрена никого не слушают, а между тем на тебя только что было покушение.
– Как это? – вяло молвила я и на всякий случай огляделась, высматривая подозрительных личностей, а также вспоминая, что я за последние двадцать четыре часа пила и ела, пытаясь сориентироваться на предмет возможного отравления.
Из личностей поблизости была только Ирка, которая, нервно заламывая руки, бормотала: «Что творится, скоро на улицу нельзя будет выйти!» Кофе с печеньем в кабинет шефа тоже подавала Ирка, а заподозрить ее в коварстве я никак не могла, оттого и решила, что Анька, должно быть, выражается фигурально.
– А так, – сурово продолжила подруга. – Не успела я за город выехать, как заприметила «хвост». Здоровенный джип, и номера грязью замазаны, точно нарочно. Стали меня ребятки догонять, я хотела от них уйти и не справилась с управлением. На дороге после дождя с обочины грязи натаскали, ну, я и улетела в кювет. А из джипа выскочили шустрые мальчики и ко мне. Я из тачки выбраться не могу, подушка безопасности сработала. Все, думаю, пропала… Но тут, на счастье, гаишники летят. Первый раз в жизни я им обрадовалась, точно родным. Ору: 'Держите этих «гадов!», намекая на типов, что меня в кювет загнали, но у нас же менты такой народ – хорошо, если поймут с четвертого раза, да и то по-своему. Короче, менты решили, что парни остановились мне помочь. Менты ко мне, а парни тихо смылись, хоть я и орала, что их
