умник… был… и помнил: береженого бог бережет.
– Мне очень жаль, – пролепетала я. – Извини. Глупо так говорить, но ничего другое просто в голову не приходит…
– Ты ни при чем. Я должен был знать, что приводить тебя сюда опасно.
– Мы опоздали на несколько минут, – сказала я и, помолчав, добавила горько: – Как он мог?
– Вообще-то Старик поступил мудро, в этом ему не откажешь, – усмехнулся Полифем. Ушел в соседнюю комнату, а вернулся с паспортами. – Готовы, – бросил равнодушно. Склонился над Аленой, легко поднял ее на руки и шагнул к двери. Я молча шла следом. – Сними клеенку со стола, – сказал он. Я торопливо сдернула клеенку, для этого мне пришлось приподнять Цыгана и передвинуть его тело к стене.
Мы подошли к машине.
– Открой багажник и постели клеенку. – Я сделала, как он велел. Полифем положил женщину в багажник и хлопнул крышкой. – Садись в машину, – сказал он.
– А ты? – испугалась я.
– Все надо доводить до конца.
Он вернулся к дому. В темноте ярко вспыхнуло пламя. Через минуту, когда мы отъехали, дом заполыхал с двух сторон. Полифем молчал, а я терялась в догадках. Женщина мертва, это ясно, никто и ничто ей уже не поможет. Похоронить ее? Где? Конечно, у него большое горе, но что он собирается делать с трупом? Спрашивать я не решилась.
Мы направились по проселочной дороге в сторону леса. Зарево пожара поднялось над поселком, я поежилась и посмотрела на Полифема. Никаких глобальных перемен обнаружить не удалось, меланхоличное спокойствие. В течение последнего часа он разнес выстрелом голову одному человеку и перерезал горло другому. А сейчас везет труп любимой женщины. Или не любимой – это не мое дело. Мне очень захотелось мгновенно преодолеть тысячи километров, чтобы оказаться подальше отсюда. Чертовы деньги.
Начинало светать, мы проезжали через лес, Полифем внимательно поглядывал по сторонам. В одном месте, которое чем-то ему приглянулось, съехал с дороги и стал петлять между деревьев. Заглушил мотор и немного прогулялся. Я сидела молча, сжавшись в комок, и ждала. Он вернулся к машине, открыл багажник, взял труп женщины на руки.
– Что ты… – начала я, но замолчала и пошла за ним. Место он выбрал в яме, под какой-то корягой, что-то похожее на нору. – Коля, – пролепетала я, боясь, что он спятил и не поймет ни слова из того, что я пытаюсь сказать. – Ее надо было оставить там, чтобы похоронить могли, вынести ее из дома и положить в саду…
Он посмотрел удивленно и сказал как-то виновато:
– Это же труп, и ей все равно.
Пока я пыталась осознать, что это значит, он дважды выстрелил в голову женщине, превратив ее в кровавую кашу. Я осела на землю, глотнула воздуха, а потом заорала:
– Что ты делаешь, черт тебя возьми?
– Не я ее убил, – сказал он виновато и добавил: – Принеси свою сумку.
– Какую? – не поняла я.
– Ту, что ты вечно с собой таскаешь.
– Зачем?
– Если повезет, ее могут принять за тебя.
– Ты спятил… – покачала я головой.
– Я же сказал, если повезет. Попробовать всегда стоит. Неси сумку. – Видя, что я сижу истуканом, он сам сходил к машине. – Паспорт здесь? Вряд ли ее быстро найдут. К тому времени от нее мало что останется… просто еще один труп… Особых стараний опознать его никто не приложит, тем более что есть паспорт.
Он швырнул мою сумку в яму, и аккуратно перевернул женщину. Теперь она лежала на животе, закрыв собой сумку. Он сдвинул бревно и стал забрасывать яму землей и ветками. Пошатываясь, я побрела к машине.
Вернулся он не скоро, я сидела и тупо таращилась в окно.
– Ты бледная, – сказал он.
– Неудивительно, раз ты меня только что похоронил.
– Это все, что я мог сделать. Здесь тебе оставаться нельзя. У тебя есть деньги и паспорт.
– Я не смогу работать, идиот несчастный! – сорвалась я. – Ты понимаешь?
Он пожал плечами:
– Зато ты сможешь жить.
– Куда мы? – спросила я через полчаса.
– Все как раньше: выскочим за пределы области, доберемся до любого крупного города, а там… куда пожелаешь. Ты вроде хотела на Камчатку.
– А подальше ничего нет?
– Наверное, есть.
Мы опять замолчали. Он остановил машину и вышел: дорога безлюдная, серый рассвет.
