где бродили той ночью.
Его слова вызвали у меня легкий шок. Допустим, я и в самом деле ничего не помню, допустим, действительно заходила в этот самый бар и даже вылила вино себе на шубу, а потом каким-то образом начисто об этом забыла, но как быть с Сергеем, ведь в тот момент, когда меня подвозил таксист, мы рыскали с ним в переулке, пытаясь найти мое платье. Или это тоже мне приснилось, как и сам Сергей Гаевский? Я попробовала успокоиться.
– Валерий Петрович, предположим, я и в самом деле ничего не помню, и я была в баре, и ехала в такси. Допустим, я сейчас заявлю, что именно так все и было, а потом выяснится, что это вовсе была не я. Вы понимаете? Я сама себе подпишу приговор, разве не так?
– Какой приговор? Скажите мне только одно, в баре и такси были вы?
– Я совершенно определенно помню, что в ту ночь просто болталась по улицам и никуда не заходила.
Валерий Петрович перегнулся ко мне и зло заметил:
– Ну так теперь вспомните, что вы были в «Ласточке», раз мы нашли семерых свидетелей. Про таксиста тоже не забудьте.
Мне все стало ясно, Сергей любыми средствами старается вытащить меня из тюрьмы, и эти липовые свидетели – его рук дело. Невозможно описать, как я разозлилась на него. Вместо того чтобы попытаться найти настоящего убийцу, он подбивает каких-то людей давать ложные показания в мою пользу. Ничего хорошего от этого вранья я не ждала и твердо стояла на своем: гуляла по улицам, никого не встретила, никуда не заходила.
Уже на следующий день на помощь были призваны специалисты, и они охотно подтвердили, что частичные провалы в памяти – дело обычное. Мне устроили очную ставку, и восемь человек, шестеро мужчин и две женщины, опознали во мне девушку, которую видели в ночь убийства. Меня это отнюдь не радовало, скорее наоборот. Свидетели при описании моей внешности в основном налегали на одежду, прическу, цвет волос и очки. Голос у меня был хриплый, а нижняя часть лица скрыта то воротником, то шарфом. Женщины дали точное описание того, что было на мне надето в ту ночь: шуба, шляпка-таблетка, сапоги на шпильке, не упустили кольцо с бриллиантом и браслет-змейку. Вот это особенно пугало. Кольцо с большим бриллиантом и браслет я терпеть не могла и за все время своего замужества надевала не больше пяти раз, и то потому, что не хотела обидеть мужа, ибо и кольцо, и браслет были его свадебным подарком. Сергей их точно никогда не видел. Хранились они в шкатулке в моем секретере, запиравшемся на ключ, и каким образом оказались на руке неведомой мне женщины, оставалось лишь гадать, но доконало меня не это, оказывается, дамочка забыла в баре перчатку (кстати, тоже подарок мужа) с моей монограммой, вторая перчатка нашлась в шкафу в нашем доме в отделении для зонтов. Перчатки, несомненно, были мои, и я брала их с собой, когда отправлялась в теннисный клуб. Выходит, я забыла их в машине Сергея, а он этим обстоятельством воспользовался.
Нагромождение подобной лжи не сулило мне ничего хорошего. Я отделывалась фразой «не помню», а вопросы, которые задавал следователь, приняли иное направление. Вскоре стало ясно: теперь меня подозревают не в совершении убийства, а в соучастии в нем. Пока я бродила по улицам и сидела в кафе, зарабатывая себе алиби, предполагаемый сообщник убил моего мужа, затем вывез его на машине с намерением спрятать труп, но что-то помешало ему осуществить задуманное, оттого он и бросил машину под мостом. Если Сергей не прекратит валять дурака, то в скором времени окажется в тюрьме.
И тут вновь гром среди ясного неба. Меня вызвал следователь. Когда я вошла в кабинет, он поднялся навстречу и с покаянным видом сообщил:
– Лилия Романовна, извините нас за причиненные неудобства (при этих словах я едва не расхохоталась), мы нашли убийцу вашего мужа.
Я с трудом удержалась на ногах, мне предложили сесть, я села, и тут следователь спросил:
– Вы хорошо знали Голицына Даниила Андреевича?
– Кого? – не сразу поняла я.
– Голицын был охранником вашего мужа, по его словам, он даже проживал в вашем доме.
– Данила? – нахмурилась я. – Конечно. Я не знала его фамилии. Да, он жил в нашем доме, муж, кажется, относился к нему с большой симпатией.
– Что вы можете сообщить нам об этом человеке?
Я подумала немного и пожала плечами:
– Честно говоря, я его совсем не знаю. – Это, кстати, было правдой.
– Как же так, человек живет с вами в одном доме…
– Он постоянно сопровождал моего мужа, а муж нечасто днем бывал дома, приезжал поздно, когда я, как правило, уже спала. Конечно, я виделась с Данилой, но мало обращала на него внимание. Иногда я даже не знала, в доме он или отсутствует. Не помню, чтобы мы когда-нибудь разговаривали, если не считать обычных фраз: «Здравствуйте», «до свидания».
– Значит, показать что-либо об отношениях между ним и вашим мужем вы не можете?
– Показать? – растерялась я.
– Ссоры между ними были?
– Нет, конечно. Какие могут быть ссоры с охранником?
– Всякое в жизни бывает. А когда вы видели Голицына в последний раз?
– В ночь убийства. Я же рассказывала.
– Как он себя вел?
– Обыкновенно.
– Вы не заметили, может, он нервничал?
