знала: я тебя люблю. По-настоящему. – Он швырнул на стол ключи, которые держал в руках, и позвал: – Иди ко мне. Ну их всех к черту.
Когда Сережа уехал, я пошла в кабинет мужа и принялась просматривать бумаги в его столе. Целый стол бумаг, совершенно не нужных. Но ведь должно быть хоть что-то… Милиционеры здесь все перетрясли. И все-таки я просмотрела бумаги, календарь на столе, и тут взгляд мой остановился на книге, стоящей на полке. Книга была чуть выдвинута вперед по сравнению с другими, я взяла ее в руки, торопливо пролистала. Сомерсет Моэм «Узорный покров». Я прочитала первую фразу и не выпустила книгу из рук, пока не закончила повесть. На предпоследней странице увидела приписку, сделанную рукой мужа. «Не знаю, кого мне больше жаль», – написал он карандашом на полях. Я хорошо знала его привычки, но сейчас эта надпись, сделанная его рукой, потрясла меня. Я торопливо оглядела комнату, тонувшую в темноте, я уже давно читала при свете настольной лампы. Мне показалось, или я в самом деле слышу шаги? Показалось. Я вновь посмотрела на приписку. Точно послание с того света… Чушь. Виктор мог читать эту книгу год назад или пять… Я взглянула на титульный лист. Книга издана в этом году. История супружеской пары, история любви, измены и изощренной мести. И муж читал это за несколько дней до убийства. Не просто читал, книга явно произвела на него впечатление. Какие чувства он испытывал, что было в его душе, когда он выводил эти слова? Может, завидовал чужой изобретательности? Я торопливо перелистнула еще несколько страниц. И вновь приписка, какие-то цифры, похоже на номер телефона. Да, это номер, вне всякого сомнения.
Я схватила трубку, набрала номер и долго слушала гудки, пока мужской голос весьма недовольно осведомился:
– Кто?
– Простите, мое имя вам вряд ли что скажет. Мне необходимо поговорить с вами.
– Вы что, спятили? Вы хоть знаете, который час?
– Знаю.
– Что-то срочное? Откуда у вас мой номер? – точно опомнившись, спросил он.
– От Виктора Павловича, – ответила я, уже зная, что мне повезло.
– От какого Виктора Павловича? А… Он же убит.
– Да. Он убит.
– Слушайте, я совершенно не расположен встречаться с вами среди ночи. Не могло бы ваше дело подождать до утра?
– Хорошо, – покорно согласилась я.
– Жду вас в десять, в кафе «Паутинка». Знаете, где это?
– Конечно.
Я положила трубку и перевела взгляд на книгу. Прочитанное непонятным образом тревожило меня, точно в повести скрывалась подсказка. Я прошлась по кабинету, не выпуская книгу из рук. Вдруг подумала о Сереже, хотела позвонить ему, но тут же оставила эту мысль. Если Сережа не убивал… если… Он беспокоился обо мне и ломал комедию в ту ночь. Он уже знал, что Виктор погиб, и усиленно изображал неведение. Он притворился, что спал, когда я позвонила ему, я еще удивилась, что он приехал в костюме и в том самом галстуке, в котором был в теннисном клубе. Конечно, он ведь никуда не уезжал. А если Жанна права, если наша встреча с ним вовсе не была случайностью? Он знал, что Виктор болен, и надеялся… Ему были нужны деньги, а Виктор умирать не торопился, и вдруг он узнает от Шермана, что муж лишает меня денег по завещанию. Конец честолюбивым планам. И тогда он… Мне сделалось нехорошо, я прилегла на кушетку, вцепилась руками в подушку, что-то упало, я вскрикнула и поняла, что это книга… Неужели он? Как я не догадалась раньше? Ведь было ясно, Виктора убили не из-за его таинственных дел, убийца не профессионал и сделал много ошибок. Сережа совершил убийство и при этом очень боялся подставить меня. Он не знал, что Владимир Павлович нанял человека следить за мной, а когда узнал… фотограф… боже мой, когда мы вошли в подъезд, Сережа сразу же стал спускаться в подвал, не взглянув на номера квартир, точно уже побывал там… Он был очень взволнован, и у него было время… Он живет в пяти минутах ходьбы от дома фотографа. И он отрезал парню палец? Нет, нет, нет… Парень не отдал пленки, а время поджимало, Сережа надеялся вернуться вместе со мной и все осмотреть как следует. Но мы ничего не нашли. А наш неведомый шантажист нашел… Я вскочила, не зная что делать, находиться в доме было невыносимо. И тут раздался телефонный звонок.
– Сережа, – крикнула я, хватая трубку.
– Должен тебя огорчить, – хрипло засмеялись в ответ. – Любишь загадки?
– Нет.
– Но хоть одну-то отгадала? Так кто убил фотографа?
– Послушайте, все не так. Честное слово, не так. Я не верю, что Сережа… он любит меня, пожалуйста…
– Ох, до чего ж ты мне надоела. Отрезать человеку палец – это запросто, а как отвечать, так сразу «пожалуйста».
– Кто вы? – в отчаянии закричала я. – Вы все нарочно подстроили. Кто вы?
– Зорро. Довольна? У тебя отсутствует всякое представление о морали. Трахаться с любовником в спальне мужа – страшная гадость, по-моему. Я прав?
– Что?
– Ты трахалась в спальне мужа со своим любовником. По слогам повторить? Вы убили человека и всерьез думали, что вам это сойдет с рук? Нет. Кстати, вы меня здорово разозлили. Передай своему красавчику, я пока окончательно не решил, сколько стоит пленка. Может – двести, может – триста. Я подумаю. – Он повесил трубку, а я повалилась на кушетку, стиснув голову руками. Это никогда не кончится. Никогда.
Утром я едва не опоздала на встречу, потому что не слышала, как звонил будильник. Стрелки показывали пятнадцать минут десятого, я вскочила, бросилась в ванную, потом торопливо оделась, спускаясь в гараж, споткнулась и сочла это дурным знаком. Если так пойдет дальше, начну гадать на кофейной гуще, шарахаться от черных кошек и без конца плевать через левое плечо. Прогрессирующая паранойя, кажется, так это называется. До «Паутинки» было минут десять неспешной езды, и я подъехала
