хорошо продумать, а стоит ли игра свеч.
— Осторожность никогда не значилась в списке твоих добродетелей.
— Возможно. Но, затевая опасное предприятие, я хотел бы иметь в компаньонах надежного человека. А надежность не является твоей добродетелью, — с усмешкой закончил он.
— Ах, вот как…
— Только не говори, что тебя это удивляет. После того, как ты обошлась со мной в прошлый раз…
— Ты теперь всю жизнь будешь меня этим попрекать?
— Было бы интересно взглянуть, как бы повела себя ты на моем месте.
«Прежде всего, не позволила бы себя облапошить», — подумала я, но вслух произнесла другое:
— Допустим, твои претензии обоснованны. Давай оставим все в прошлом. Ты забудешь мои грехи, а я не стану вспоминать о рыжей. О твоей секретарше я тоже не вспомню.
— Она-то здесь при чем? — растерялся Арсений.
— Хочешь сказать, что не спишь с ней?
— Да с какой стати? То, что у нее хорошая фигура…
— У меня лучше, — не выдержала я.
— Не знаю, не видел, — очень серьезно заявил он, а я прошипела:
— Свинья.
— Маруся, — закатил он глаза. — Она у меня работает, но это еще не повод тащить ее в постель, скорее, серьезное препятствие.
— Так я тебе и поверю.
— У тебя удивительная способность все переворачивать с ног на голову, — посетовал он. — Мы говорим о доверии, а вовсе не о том, с кем я сплю.
— Мужчины, не разборчивые в связях, доверия мне никогда не внушали.
— Очень мило. Тебе на хрен не нужна моя любовь, но тебя почему-то злит, когда я сплю с другими женщинами. Может, мне пойти в монахи?
— Вряд ли ты продержишься больше трех дней.
— Мое терпение на исходе, — предупредил он. — Вернемся к нашему делу?
— Что ты узнал от Бритого?
Арсений вздохнул.
— Так мы компаньоны?
— Компаньоны.
— И я могу не опасаться очередной пакости с твоей стороны?
— Разумеется.
— Не скажу, что это прозвучало убедительно, но… ладно, будем считать, что мы достигли соглашения. Но если… в общем, Маруся, еще одна твоя выходка… Потом не говори, что я тебя не предупреждал. — Он наконец-то тронулся с места, а я вновь спросила:
— Что ты узнал?
— Ничего такого, что могло бы прояснить ситуацию. Бритый сказал примерно то же, что и твой похититель. Некто, Бритый назвал его близким другом, обратился к нему с просьбой. По его словам, в доме знакомой девушки находится вещь, которая ей не принадлежит. Эту вещь следовало вернуть любым способом.
— А что это за вещь, он не сказал?
— Записная книжка.
— Записная книжка, из-за которой убили человека? Что же в ней такого интересного?
— Вряд ли Бритому известно об этом больше, чем нам.
— Почему ты так думаешь?
— Если бы речь шла о чем-то существенном, он бы непременно обыграл ситуацию в свою пользу. А существенным для него являются только деньги.
— Но ведь для того, чтобы получить записную книжку, кто-то пошел на убийство.
— Бритый утверждает, что никакого отношения к убийству не имеет. Его просили об одном: заставить Раису вернуть то, что она получила от случайного знакомого.
— Очень сомневаюсь. Ты его давно знаешь?
— Лет десять. Он мне кое-чем обязан. Не настолько, чтобы откровенничать себе в убыток, но…
— Кто он такой, этот Бритый?
— Трутнев Игорь Максимович. В лихие девяностые лидер одной из криминальных группировок. Был осужден на восемь лет, но вышел через четыре года. К тому моменту многое изменилось, и у него хватило ума это понять. Однако дурные привычки неискоренимы, о чем тебе хорошо известно. Свои делишки он теперь проворачивает с аккуратностью, потому что в тюрьму не спешит. У него есть легальный бизнес, вполне солидный, а сомнительными делами, с его благословения, занят его двоюродный брат Малютин Константин Владимирович.
— Блондин?
— Блондин, — кивнул Арсений. — Кстати, под этой милой кличкой он и известен в определенных кругах. В сфере его интересов наркота и проституция. Не брезгует и прочими делами — выбивает долги, к примеру. Поговаривают даже о заказных убийствах, но я склонен считать подобные утверждения сплетнями. За исключением Блондина в группировке нет по-настоящему серьезных ребят, чтобы превратить убийства в доходный бизнес, а Блондин не только умен, но и осторожен. Мокруха ему без надобности, пример брата кое-чему научил.
— То есть ты считаешь, Раисиного гостя убил кто-то другой?
— Я же сказал… хотя нет правил без исключения.
— Человека, который обратился к нему за помощью, Бритый не назвал?
— До такой степени его любезность не распространялась. Но кое-какие предположения сделать я могу. Этот человек достаточно влиятелен, если обратился к нему с подобной просьбой, но не настолько, чтобы давить на него. Иначе Бритый вел бы себя совсем по-другому. Мое вмешательство вынудило его отказаться от первоначальных намерений, он заверил меня, что уже объяснил своему приятелю: сделав все возможное, он весьма сожалеет, но выполнить его просьбу не в состоянии. И поклялся мне, что о Раисе забыл.
— Значит, ей не о чем беспокоиться?
— Если, конечно, этот самый приятель не обратится к кому-нибудь другому.
В этот момент Арсений свернул в переулок и притормозил возле старинного особняка, первый этаж которого занимал антикварный магазин.
— «Лавка древностей», — прочитала я название. Золотые буквы на черном фоне выглядели очень солидно. В окнах были выставлены часы, мебель на гнутых ножках и фарфор. Не припомню, чтобы Арсений раньше интересовался антиквариатом, разумеется, если не хотел погреть руки на чужой собственности. Я взглянула вопросительно. Правильно истолковав мой взгляд, Арсений пояснил:
— Николай Иванович Климов, так некстати почивший в доме Раисы, имеет к этой торговой точке самое непосредственное отношение. Хозяин магазина Никитин Аристарх Давыдович, у него три такие лавки в городе, так вот Климов ведал всей его бухгалтерией и официально числился директором вот этого заведения.
— И что ты надеешься здесь узнать? — спросила я.
— В идеале: с чего вдруг добропорядочному дяде в летах вздумалось болтаться ночью по улицам и напрашиваться в гости к случайной знакомой? Но на такую удачу я не рассчитываю, хотя попытаться стоит.
— Давай попытаемся, — не стала возражать я, и мы направились в магазин.
Арсений распахнул передо мной тяжелую дверь, и я первой вошла в просторное помещение, буквально забитое старинной мебелью. Чего здесь только не было! Зеркальные горки, резные буфеты, массивные столы, диваны с позолоченными спинками. Слева стеллаж с посудой и бесконечный ряд полок: книги в потертых переплетах, ангелочки, колокольчики, бронзовые фигурки животных, веера и дамские шляпы, все вперемешку. От этого великолепия глаза разбегались. Наверное, поэтому я не обратила
