– Я… я действительно не знаю. – Он так побледнел, косясь на мою руку, что я почти поверила.
– Так-так, – покачала я головой. – Ты обещал мне сына, а теперь говоришь, что не знаешь, где он.
– Я… я действительно не знаю, эта фотография попала ко мне случайно. Мне была известна твоя история, и я решил, что деньги у тебя. Вот и все. Я понятия не имею, где мальчик.
Я огляделась, заметила подушку на диване, маленькую, но плотно набитую ватой, подошла, положила ее Лене на толстую ляжку и выстрелила. Он взвыл, а Саша, приподняв брови, увеличил громкость телевизора.
– Я ведь сказала: времени нет, – напомнила я. – Мне плевать на жизнь такой жирной свиньи, как ты, если речь идет о моем сыне. Обещаю: будет больно и ты к утру истечешь кровью, так что не доводи до греха.
– Я не знаю, – прохрипел он. – Честное слово, не знаю…
– Хорошо, – кивнула я. – Мы пойдем другим путем: говори, что знаешь.
– Хотя бы перевяжите меня…
– Я тебе «Скорую» вызову, но только после того, как ты все расскажешь. Чем скорее мы закончим с этим, тем лучше для тебя. Начинай.
– Хорошо… О господи… Я узнал об этой истории от одного подзащитного. Он утверждал, что у твоего мужа были огромные деньги, то есть должны быть, если он ограбил своего хозяина. Я навел кое-какие справки. Узнал о мальчишке… Этот секрет стоил мне больших денег…
– Очень занимательно, – хмыкнула я. – Пожалуй, прострелю тебе колено.
– За что? – испугался он.
– За вранье. Ты заплатил за свой секрет, вопрос: с какой стати раскошелился? Жив ребенок или нет, что тебе с этого? Кого ты собирался им шантажировать, раз все, кому он дорог, погибли?
– Ты не погибла, – устало ответил Леня, тихонько поскуливая и с каждой минутой все больше бледнея.
– Кто тебе об этом сказал?
Он посмотрел мне в глаза и заявил:
– Мой подзащитный, человек, который спрятал труп молодого парня. Он нашел его на одной дачке, сказать где? Кое-кто рассчитывал на труп, но на другой, а потом отправился проверить.
– Кто рассчитывал?
– Понятия не имею. О таких вещах не болтают. Парень изъяснялся намеками, но главное я понял. Я искал тебя и смог найти, а вот ребенок исчез, мальчика куда-то увезли.
– Где он был?
– Дачный поселок Юбилейный, в двадцати километрах от города. Когда мы туда приехали, дом был пуст, соседи ничего толком не знали: дом стоит на отшибе, за высоким забором. Ребенка иногда видели, звали его, кажется, Славик. С детьми он не играл и вроде бы жил с отцом. Это все. Он исчез. Я клянусь тебе: больше ничего не знаю.
– Я бы могла поверить, – вздохнула я. – Но все это выглядит чересчур фантастично. От кого ты узнал о ребенке?
– Я не знаю этого человека…
– Имя, иначе я прострелю тебе колено.
– Я не знаю, клянусь. – Он следил за моей рукой и боялся дышать. Не скажу, что это радовало душу, скорее наоборот. – Я наводил справки, и кому-то стало об этом известно, я говорю – кому-то, потому что однажды мне в офис принесли конверт: в нем была вырезка из газеты с фотографией твоего сына. Там сообщалось о вашей гибели. Рядом лежала та самая фотография, что сейчас у тебя. А потом позвонили по телефону и сказали: плати деньги – и узнаешь, где мальчишка. Я заплатил. Но по этому адресу никого не было. Я понял, что меня обманули, но к этому времени я уже напал на твой след и решил, что, раз фотография у меня, мальчишка мне без надобности. Вот и все. Ты можешь меня убить, но я действительно ничего не знаю о твоем сыне. Я даже не уверен, что он жив.
Последнюю фразу произносить не следовало: мне очень захотелось выстрелить. Толстяк это понял и торопливо закрыл глаза.
– Отдай пистолет, – сказал Саша и сделал шаг мне навстречу, а я опустила руку, сказав Лене:
– Кончай трястись.
Он вздохнул и с благодарностью посмотрел на Сашу.
– Адрес, где жил ребенок, – сказала я.
– Поселок Юбилейный, улица Новодворская, дом 57. Но его там нет. Может быть, там и жил какой-то ребенок, но уж точно не твой сын. Его бы держали взаперти… – Леня осекся и закрыл глаза, ухватился рукой за крест на груди и вроде бы молился. Крест выглядел внушительно: бриллиант и четыре рубина, золотая цепь под стать кресту. Должно быть, Леня очень нуждался в господней милости.
– Пошли отсюда, – кивнула я Саше. – Ты можешь позвонить в милицию, Толстяк, но тогда я непременно вернусь и убью тебя.
– Я не позвоню, – торопливо заверил он.
Я в этом очень сомневалась, но мне было наплевать. Я уже выходила из комнаты, обернулась и спросила:
– А что это за три недели, о которых ты болтал?
