– Тебя увиденное не впечатлило? – серьезно спросила Юлька. Если честно, ее вопрос меня удивил.
– Если только своею глупостью. Одни плащи с капюшонами чего стоят. А чудный возглас «жертва принята». Я еле сдержалась, чтобы не захохотать. Казимир оказался прав, граждане, больные на всю голову, просто рядятся в чужие тряпки.
– Что это был за обряд? – нахмурилась Юлька.
– Откуда мне знать?
– Но ты ведь историк.
– К истории это никакого отношения не имеет.
– Но как же… были ведь огнепоклонники, разве нет?
– Были. Только при чем здесь обряд с голой девицей? Мы наблюдали чьи-то эротические фантазии, не более. А вообще атрибутика смахивает на черную мессу, но распятия не было, а перевернутое распятие в черной мессе вещь абсолютно необходимая.
Тут наконец подъехала машина, и нам на время пришлось прервать разговор.
– Куда едем, к тебе, ко мне? – спросила Юлька.
– К тебе ближе.
И мы отправились к ней. Если честно, я боялась, что и до ее квартиры не доеду, так меня мутило, мерное покачивание в машине только усугубляло мои страдания, и я попросила водителя остановиться еще до того, как мы въехали во двор Юлькиного дома.
На то, чтобы лечь и спать, я даже не рассчитывала, видя, в каком возбужденном состоянии находится подруга, впрочем, я и сама вряд ли смогла бы заснуть. Поэтому, приняв по очереди холодный душ, мы устроились в Юлькиной кухне, выпили чаю с лимоном, и я почувствовала себя несколько лучше.
– Значит, это была не черная месса, – нетерпеливо начала она.
– Во время черной мессы молитвы читают на латыни, кажется, в обратном порядке, а здесь вовсе была какая-то тарабарщина. Опять же, во время черной мессы плюют на распятие и занимаются прочими гадостями. Кстати, твоих любимых тамплиеров обвиняли в тех же грехах. Еще и в содомии. А ты заходишься от восторга: воины Христовы, как это романтично… а у них в спальнях по уставу свет постоянно горел, чтоб братия в грех не впадала.
– Это разумно, – заявила Юлька. – Я имею в виду, как профилактическая мера от содомии. Мужчины должны интересоваться только женщинами, я бы сказала, просто обязаны. Куда это нас занесло, подруга? – засмеялась Юлька, а я махнула рукой.
– Короче, то, что мы видели, полный бред, вообще ни на что не похожий…
– А этот символ?
– Про него ты уже спрашивала, – отмахнулась я. – Можно покопаться в энциклопедиях, но я уверена, что это такая же ерунда, как и весь обряд.
– Я тебя уважаю как историка, но всего ты знать не можешь.
– А я на это и не претендую. Говорю тебе, над нами просто издеваются.
– Скажи, – с заминкой начала Юлька, – а страшно тебе не было?
Я вздохнула.
– Было. Когда этот тип нож достал. Я приготовилась орать «караул» и спасать девицу. Вот была бы картина.
– А я, признаться, слегка сдрейфила, когда он произнес «жертва принята». Как-то не по себе стало. Народ из этого подвала раньше нас удалился, а девушка? Она ведь осталась лежать на алтаре.
– Полежала и встала. И отправилась душ принимать. Там долго не належишься, холодно. Кстати, почему холодно, что за подвал такой? Может быть, кондиционеры работали?
– Их было бы слышно. По-моему, нормальный подвал, если учитывать, что там каменная кладка, да еще сырость. У нас на даче в подполе тоже холодно. Меня больше девушка беспокоит, – хмуро заметила Юлька.
– Не могла же она пойти вместе со всеми, надо соблюдать очередность… – Вот как раз в этот момент мне и явилась следующая мысль. – Слушай, когда тот тип звонил мне и нес ахинею про четыре стихии…
– Ну, – кивнула Юлька, напряженно ожидая продолжения.
– Сначала он сказал: девушка пропала, затем что-то про первую жертву, а потом про четыре стихии. Четыре стихии – это, похоже, вода, огонь, земля и воздух. Сегодня мы видели жертвоприношение огню…
– А первая девушка…
Мы уставились друг на друга.
– Юлька, все это чушь. Ты же сама видела: девицу на алтаре немного выпачкали кровью, против чего она не возражала. И потушили свечи о ее конечности. Неприятно, согласна, но опять-таки это дело добровольное и уж точно не смертельное.
– А девушка пропала, – глядя куда-то в пол, произнесла Юлька.
– Девушка жива-здорова, просто дома не появляется. Скорее всего, этой ночью мы видели Лену Саблину.
– Не уверена. Ты обратила внимание: в ее квартире не было ни одной фотографии.
