– Скорее всего второй не бандит, то есть бандит, конечно, по сути своей, но заботится о респектабельности. Поэтому и не показывался.
– А этот Мальчик, чем он занимается? – спросила я, решив, что о враге следует что-то знать. – И почему прозвище такое странное, он же взрослый человек?
– Черт знает… точно собаки… любят клички. А этот шутник. Один раз так пошутил над конкурентами, те до сих пор в себя прийти не могут. Смешливый такой паренек, одним словом, душа компании, вечный мальчик.
Тон, которым Миша поведал о достоинствах нового знакомого, настораживал, что-то мне этот Мальчик не пришелся по душе.
– А занимается всем помаленьку, – продолжил Михаил. – В основном рэкет, найдется парочка заказных убийств… Перечислять достоинства Мальчика – замучаешься. Плохо то, что формально перед законом он чист, яко агнец божий, раз двадцать его задерживали и отпускали с миром.
– Обидно, – нахмурилась я, по моему мнению, отпускать такого типа не следовало.
– Теперь вот еще алмазы. Для кого-то он их перевозил и где-то брал. Очень интересно…
Мы немного помолчали. След вроде бы опять никуда не вел. Появление Мальчика меня нисколько не удивило, так как я уже знала от Витьки, что фирмой, в которой работал Сережа, фактически заправляет этот самый тип. Посылал Сережу курьером не в первый раз, лишился алмазов и, естественно, теперь ими интересуется.
– А вот кто послал ему письмо?
– Что? – не понял Миша, а я сообразила, что говорю вслух.
– Письмо, где Мальчику советовали поговорить со мной, если он хочет знать, что случилось с Сережей. Доброжелатель? Чей, интересно. Уж точно не мой. Кому выгодно, чтобы хозяева алмазов узнали, что произошло с курьером?
Миша смотрел на меня с некоторым недоумением, судя по всему, эти вопросы казались ему глупыми, но меня они занимали чрезвычайно.
– А вдруг кто-то очень хитрый наводит их на ложный след? – смогла я наконец сформулировать очень беспокоящую меня мысль. Миша высказался по-своему:
– То есть кто-то тебя подставляет?
– Да. Ищите, мол, там, ребятки…
– И кто это может быть?
– Не знаю, но узнать очень хотелось бы.
– Что ж, разберемся… – туманно заметил он, а я продолжила думать о покушениях на мою жизнь, в которых по-прежнему не видела смысла. В дедуктивном мышлении я не сильна, происходящее казалось мне нелогичным и даже глупым.
Через полчаса мы покинули кабинет, в коридоре столкнулись с рослым и совершенно лысым мужчиной. Увидев Мишу, он обрадовался, схватил его за руку и спросил:
– Выздоровел?
– Нет, – хмуро отозвался тот, игнорируя счастливую улыбку здоровяка.
– Жаль… мы тут зашились совсем, то есть хоть плюнь на все и иди в буфет…
– Вот и иди, – посоветовал Миша.
– Не могу, мне зарплату платят… Сергеич про тебя спрашивал, ждет не дождется, когда появишься. Говорит, такому здоровому мужику на хворобы грех жаловаться.
– А я не здоровый, я на больничном, – проворчал Миша и потянул меня за локоть дальше по коридору.
– Наверное, много приходится работать? – опечалилась я уже в машине.
– Да, немало. Бывает, и выходные прихватишь, для личной жизни времени не остается. Но работу свою я люблю, – пояснил он, а я задумалась: это он меня подготавливает, что ли? – Правда, сейчас меня интересует только одно: убийство брата. Может, нехорошо это, эгоистично, и все такое, но что есть, то есть.
Что ответить на это, я не знала, и ехали мы молча, пока я не сообразила спросить:
– Куда мы теперь?
– Ко мне домой. Побудешь там, это безопаснее. А я попробую разобраться с Самохиным. Есть у меня предчувствие, что он в этом деле увяз по самые уши.
Я хотела напроситься с ним, но передумала. Толку от меня немного, а надоедать людям – не в моих правилах. Посижу в квартире, когда-нибудь он в нее вернется, а в свою мне сейчас не хочется: принесет, не дай бог, нелегкая еще какого-нибудь Мальчика, не каждый визит можно пережить.
Миша проявил обо мне трогательную заботу, велел чувствовать себя как дома и располагаться с удобствами, после чего уехал. А я стала думать, чем себя занять. Покопалась в книжном шкафу, взяла «Госпожу Бовари» и устроилась на диване, у меня всегда наблюдалось тяготение к классике. Однако нормального чтения не получалось, я забывала переворачивать страницы и пялилась в потолок. Одолевали сомнения: несуразность происходящего сильно меня беспокоила. То, что Миша этой несуразности как бы не замечает, рождало в душе тревогу: может, от пережитых волнений в мозгу у меня что-то сдвинулось, и я ищу черную кошку в темной комнате, где этой кошки вовсе нет?
Через пару часов я решила, что сыщик из меня никудышный, и пошла готовить обед: делать надо то, что у тебя лучше получается. Опять же нелишне продемонстрировать Мише мои достоинства хозяйки.
